Голгофа - Последний день Иисуса Христа

Первосвященник сказал, что обдумает это предложение. Всего два года назад Каиафа сразился с Пилатом для пробы сил. Прокуратору сказали, что легионеры не должны ввозить в Иерусалим щиты с изображением Цезаря, иначе иудеи могут взбунтоваться. Однако Пилат приказал укрепить на стене крепости Антонии сотни щитов изображением к храму. Народ роптал, и Каиафа с Анной, посоветовавшись, доложили об этом прямо Тиберию. Император направил Пилату приказ немедленно убрать щиты и отвезти их в храм Августа в Кесарии.

Каиафа устроил так, что когда щиты снимали со стены, на паперти язычников было полно людей, которые насмехались и злословили. Пилат был унижен, иудеи взяли верх. Они еще не забыли, как Пилат заставил храм дать деньги на строительство виадука.

Первосвященник предчувствовал, что Пилат превратит дело Иисуса в очередную пробу сил. И не потому, что так беспокоился об этом Осужденном. Жизнь или смерть Иисуса не имела для прокуратора никакого значения. И хотя Каиафе удалось привлечь римлян к аресту Иисуса, ему не давала покоя мысль, что Пилат сделает все возможное, чтобы досадить Каиафе и его тестю, как бы законно ни было обставлено дело.

Однако презренный язычник не должен был бы вмешиваться в дело, касающееся внутренних вопросов Палестины. Пилат утверждал смертные приговоры иудеев, не вдаваясь в суть дела. В последние дни было совершено несколько распятий на трех деревянных крестах, вкопанных на холме Голгофе. Римляне тоже пользовались ими для наказания своих преступников и евреев, совершавших преступление против государства. Только вчера большой Синедрион осудил двоих преступников, и оба иудея томились в темнице Антонии в ожидании распятия. И Понтий Пилат утвердил смертные приговоры без малейшего колебания.

Кто знает, может и сегодня утром он не будет сомневаться. Возможно, Каиафа и его саддукейское окружение беспокоятся напрасно. Они были мудры и знали, что залог успеха был в уменьшении религиозных факторов в деле Иисуса. Его надо было представить мелким, дешевым религиозным жуликом из Галилеи. Если Пилат установит, что у этого Человека масса последователей - все будет потеряно, ибо прокуратор сразу же начнет свою игру, натравливая одну группу иудеев на другую. Если бы ему удалось расколоть Палестину, то это была бы идеальная ситуация с точки зрения угнетателя.

Каиафе не давала покоя мысль, что любой промах в этом деле со стороны священников мог настроить людей против храма. В этой борьбе большинство людей перейдет на сторону шарлатана, так как Он мог творить чудеса, а священники нет. Со временем священный храм может превратиться в подобие египетских пирамид - в огромную гробницу.

Один из старейшин предложил, что было бы неплохо собрать толпу, ропщущую против Иисуса в присутствии Пилата. Небольшая группа заговорщиков умилилась простоте этого замысла. Но кого же согнать? Придется прибегнуть к услугам стражников храма и сил "полиции". Те, кто зарабатывает на жизнь в храме, должны поработать ради его сохранения. И не важно, во что они верили, впечатляла их или нет эта дикая история с Лазарем, восставшим из гроба - они будут делать то, что им прикажут.

Было решено собрать служащих храма под надзором нескольких священников. В переходе к Антонии через весь город эти люди тесным кольцом окружат Иисуса, чтобы к Нему не могли пробиться Его ученики, и чтобы Пленника было трудно разглядеть. А в Антонии служащие по приказу священников станут протестовать под сводами крепости.

У Каиафы отлегло от сердца. Он велел подготовить Осужденного к шествию, которое начнется, как только из храма прибудут священники и служащие.

Иисус ожидал стоя.

* * *

Священники отдали распоряжение гонцам и стражникам, и те, выслушав, что от них требовалось, поспешили во все концы храма, расталкивая молящихся, которые поражались такому поведению в храме Господнем. В это ясное, свежее утро на территории храма было около тридцати тысяч верующих. К полудню, когда прибудут запоздалые караваны из диаспоры, их число заметно возрастет. У всех ворот и на лестницах началась давка, родителям приходилось поднимать детей над головой и пробиваться таким способом в безопасное место.

Многие, кто прибыл из дальних земель и видел храм впервые, не мог оторвать глаз от красоты его, вызывавшей слезы восхищения. Иные молились громким речитативом, другие лежали ниц, припав горячим лицом к прохладе мрамора; многие стояли на коленях и усердно шептали обращения к Богу. Были и такие, кто просто любовался великолепием храма, забыв от нахлынувших чувств о молитве.