Голгофа - Последний день Иисуса Христа

Иуда постоял в нерешительности какое-то время. Затем к нему пришло решение. Он предотвратит убийство, вернув деньги. Если бы он не принял денег за предательство, то этого злодеяния не случилось бы. Должно быть так. Закон гласил, что никакая сделка не считалась совершившейся до тех пор, пока каждая из торгующихся сторон не вступит в полное владение товаром. У Каиафы был Иисус. Но Иуда вернет ему деньги и этим расторгнет соглашение.

Он нащупал в своих одеждах и отвязал длинные кожаные шнурки мошны, и вытащил ее. Священники прервали разговор и наблюдали, как он нервно отсчитал тридцать серебряных монет. Затем, не будучи уверенным, что отсчитал тридцать, а не тридцать одну, он пересчитал снова. Их было тридцать; он сжимал их в правой руке, а затем с проклятием швырнул на пол.

Монеты со звоном раскатились, подпрыгивая и вращаясь. Иуда повернулся и, как был с кошельком в руке, убежал прочь.

Один из левитов помоложе принялся собирать монеты, хотя у него было ощущение, что прикасаясь к ним, он оскверняет себя. Другие священники тоже испытывали отвращение. Все как один согласились, что эти грязные деньги не могут быть возвращены в казну. Жертвоприношение никогда не осквернялось деньгами, внесенными не от чистого сердца, от тех, кто делал это не из любви к Ягве. Они все еще обсуждали этот вопрос, когда левит принес собранные сверкающие монеты.

Никто не желал прикасаться к ним. Наконец, один из старейшин заметил, что закон не запрещает использовать деньги, даже грязные, для помощи бедным. Кто-то посетовал, что для храма уже стала бедствием смерть многих паломников, которых приходилось погребать за счет храма. Священники закивали головой в знак согласия и припомнили, что один горшечник предлагал свою землю для погребения неизвестных на противоположной стороне Хинномской долины.

Решили купить это поле горшечника, которое стало впоследствии называться "землею крови".

Иуда бежал из храма без оглядки, приподняв полу плаща одной рукой, а второй размахивая кожаным фартуком. Он бежал как ошалелый, сам не зная куда, натыкаясь на прохожих. Наконец, он оказался в западной части Тиропенской долины.

Его легкие горели, им не хватало воздуха, но он не останавливался. Он миновал зажиточное поселение горожан, удивляя прохожих своим безумным видом. Некоторые окликали его, но он ничего не слышал. Короткие ноги несли его дальше.

Достигнув широкой римской лестницы, он пробежал по ней, перескакивая через ступени, а затем замелькал меж высоких кипарисов, похожих на восклицательные знаки на фоне неба.

Хрипя, он уперся в стену и, подобно животному, стал метаться в поисках выхода. Иуда побежал направо и вскоре оказался у ворот, ведущих в Вифлеем, через которые двигался встречный людской поток. Иуда окунулся в него, молотя руками и лягаясь, но все же ему удалось пробиться, и он побежал дальше по узкой тропинке на краю Хинномской долины. Небольшое поле, которое вскоре будет куплено с его помощью, лежало перед ним, но Иуда не мог знать этого. Он перешел на шаг, потому что тропа вплотную подошла к стене, а с другой ее стороны зияла пропасть. Внизу виднелись острые осколки камней, оставшихся после возведения стены.

Иуда шел осторожно, пока не достиг одиноко стоявшего фигового дерева. Оно росло прямо на пути, широко раскинув зеленые ветви. Апостол уперся ногой в ствол и с силой толкнул его. Дерево не шелохнулось. Иуда задыхался, ему было больно дышать. Он огляделся в поисках чего-то, но так и не смог найти. А когда его взгляд остановился на поясе с мошной, который он все еще сжимал в руке, Иуда полез по стволу дерева. Он достиг прочной ветви и ступил на нее, чтобы убедиться в ее прочности. Ветвь слегла покачнулась.

Иуда сел верхом на ветвь и привязал к ней кожаный ремень фартука, а шнурок обвил вокруг шеи и завязал несколькими узлами за ухом. После этого он стал осторожно сползать с ветви. Маленький человек какое-то время висел, уцепившись руками за дерево. Его глаза были устремлены прямо к солнцу, и он захныкал как ребенок, который боится боли.

Потом он отпустил одну руку, за ней вторую. Пролетев вниз локоть или два, он стал медленно раскачиваться подобно маятнику. Ветвь при этом словно от боли скрипела. Спустя несколько мгновений, Иуда вздернул руки вверх, пытаясь уцепиться за ремень и поднять себя. Его перекошенный рот открылся, но не издал ни звука, ноги дергались, колени согнулись почти до груди.

Он сделал еще одно усилие подтянуться, и потом его руки бессильно повисли вдоль тела, которое раскачивалось по широкой дуге. Неожиданно раздался громкий треск, и ветвь сломалась. Она отделилась от ствола и полетела вместе с Иудой и его кожаным фартуком вниз, в Хинномскую долину. Зрелище напоминало куклу на палочке. На земле тело Иуды уже не двигалось. Он умер первым из двенадцати и умер раньше Мессии, Которого он предал.

Священники первыми покинули зал. За ними вышли стражники, окружив Иисуса со всех сторон, потом левиты и прочие прислужники храма, составлявшие внушительную толпу. Они, уже переоделись, чтобы никто не смог узнать в них служащих храма.