Голландская могила

Примерно в середине дня полярную тьму прорезал свет, чуть посеребривший окрестности. Он обогнул мыс – кажется, это место называлось Пустошь мертвеца – и сейчас наконец двигался на север.

Здесь, на льду, тоже были следы от других снегоходов, но людей он так и не увидел.

Прошло несколько часов. Он остановился долить из канистры бензина и вдруг испугался, что скутер больше не заведётся.

И в этом момент он увидел его.

Далеко на льду. Короля Арктики. Мечту каждого фотографа.

Белого медведя.

Который медленно приближался к нему.

Глава 13. Личность убитого

Очнувшись на следующее утро, Кнут не мог вспомнить, что случилось. Его мучила жуткая головная боль, а горло при каждом движении сдавливала тошнота. Где-то в подсознании он понимал, что должен быть в каком-то другом месте, вот только у него не хватало сил вспомнить, где именно. И он вновь погрузился в глубокий крепкий сон.

Ближе к вечеру он проснулся и подумал: «Сегодня понедельник». По той или иной причине это его обеспокоило. Он оглядел незнакомые стены вокруг и вспомнил, что свалился с лестницы на очистной станции.

Его накрыло тошнотой, но, к счастью, он успел свеситься с кровати.

В следующий раз он проснулся ночью. Красные занавески на окне были задернуты, но полярное солнце всё равно заливало палату тёплым светом.

Тошнота слегка отступила, и в голове прояснилось. Ни секунды не задумываясь, он понял, что находится в больнице. Кнут помнил, как упал, и частично – как его перевозили на вертолёте из Ню-Олесунна в Лонгиер. Помнил жуткую боль в ноге и мучительную тошноту.

Сразу после того, как они приземлились, его прямо в аэропорту осмотрел врач. С ним была и медсестра – встревоженная и сосредоточенная.

И ещё Кнут запомнил, как губернатор Берг осторожно похлопал его по плечу и сказал что-то вроде: «Удачи!» Откуда-то из-за двери палаты доносилась тихая музыка – радио или стереосистема. Спустя ещё немного времени в палату вошла медсестра. Та же самая, что была в аэропорту, с забранными в хвост светло-каштановыми волосами и подколотой чёлкой, из которой на лоб выбивались кудрявые прядки.

– Ну что, не рвало тебя больше? – спросила она и улыбнулась. И Кнут, напрягшись, улыбнулся в ответ.

Во вторник утром в палату вошла другая сестра с подносом – она принесла завтрак.

– Доброе утро, – сказала она, – меня зовут сестра Верит. Я присутствовала на операции, когда мы удалили у тебя из ноги ржавый гвоздь. Пришлось проделать это под общим наркозом, потому что промыть рану оказалось непросто. Поэтому тебя и тошнит. Ну, и к тому же у тебя сотрясение мозга. Постарайся лежать спокойно и поворачивайся плавно.

Несмотря на нестерпимый стыд, Кнуту пришлось просить сестру довести его до туалета. Но внутри, в туалете, от помощи он отказался. Он уцепился за раковину и подумал, что, видимо, предыдущие два дня у него был катетер. При мысли об этом ему стало неловко.

Когда он вернулся в палату, сестра Верит помогла ему улечься.

– Не соскучился по новостям с Большой земли? – спросила она. – Если хочешь, могу тебе принести материковые газеты. В некоторых из них про тебя написали. Но ты особо не переживай, как прочтёшь: мы-то знаем, что ты жив и здоров.

Он кивнул:

– А как зовут другую сестру? Ту, которая вчера приходила?

Все столичные газеты посвятили первые полосы убийству на Шпицбергене. В статьях рассказывалось об удивительной жестокости убийцы и о том, что этим делом занимается криминальная полиция, а это доказывает, что убийцу стремятся найти как можно быстрее.

Все журналисты последовали примеру «Свалбардпостен» и на чём свет стоит бранили губернатора. Они также упомянули о случившемся с Кнутом несчастье, назвав его «трагическим несчастным случаем в Ню-Олесунне». Выживет ли он – пока неясно, писали газеты. Кнут улыбнулся. Ничего неожиданного. Однако губернатору Бергу это всё вряд ли понравится.

Другая медсестра зашла обработать раны. От боли Кнут несколько раз вздрагивал, но руки у неё были мягкие и прохладные, а повязки она меняла умело и привычно.

– Прошу прощения, – сказала она, взяв его под руки и усаживая повыше на кровати.

– Как тебя зовут?

– Ханна Вибе.

– Ты давно работаешь в больнице? То есть… здесь, в Лонгиере.

Она снисходительно улыбнулась:

– Достаточно давно.

– Ты замужем?

Она рассмеялась:

– Ух ты, какой быстрый!

– А парень у тебя есть? Встречаешься с кем-нибудь?

Но она, похоже, рассердилась и принялась молча собирать инструменты.