Голландское господство в четырех частях света XVI—XVIII века

Хотя португальцы открыли и дали имя мысу Доброй Надежды в конце XV столетия, их восточные «индийцы», следуя дорогой из дома или домой, обычно использовали его лишь в качестве якорной стоянки, а своим основным портом захода сделали маленький живописный, но нездоровый коралловый островок Мозамбик[82]. Когда директора Голландской Ост-Индской компании решили бросить вызов притязаниям португальцев на монополию в Индийском океане, они в 1607–1608 гг. попытались вырвать из рук противника это укрепленное место. Если бы им это удалось, они никогда не решили бы устроить на мысе Доброй Надежды перевалочную базу снабжения, и вся история Южной Африки пошла бы совсем другим путем. После неудачи голландцев в Мозамбике и португальцы, и англичане время от времени вынашивали идею основания собственного поселения на мысе Доброй Надежды, дабы предвосхитить возможную его оккупацию голландцами. В июле 1620 г. командующий проходящего мимо английского Ост-Индского флота водрузил на вершине горы Голова Льва английский гражданский флаг — Крест святого Георгия и от имени короля Якова объявил о формальной принадлежности Капского полуострова британской короне. Однако «мудрейшие болваны христианского мира» проигнорировали это заявление, и мыс оставался ничейным до тех пор, пока 32 года спустя ван Рибек не воплотил в жизнь решение Heeren XVII об основании базы — перевалочной и продовольственной — для своих «индийцев».

Надо признать, что мыс Доброй Надежды не смог всецело оправдать надежд директоров в том, что экипажи заходивших туда голландских «индийцев» будут намного меньше страдать от цинги и других корабельных заболеваний. Полная отчетность по смертности на этих «индийцах» за некоторые периоды отсутствует, но из того, что у нас есть, создается впечатление, что за 50 лет до того, как был основан Капстад (Кейптаун), смертность на судах была намного меньше, чем в последние 50 лет существования компании. Во всяком случае, можно с достаточной степенью уверенности сказать, что уровень смертности начал увеличиваться в последней декаде XVII в. и постепенно прогрессировал (со значительными колебаниями) в XVIII в., а худшими оказались 1760–1795 гг. Ставоринус привел типичный тому пример: «Из команд 27 кораблей, выходивших из Европы в 1768–1769 гг. и насчитывавших, согласно спискам личного состава, 5971 человека, количество умерших составило 959, то есть примерно в соотношении 1 к 6». В 1782 г. из Нидерландов вышло десять «индийцев» с 2653 человек на борту, из которых 1095 — то есть 43 процента — умерло, не достигнув мыса Доброй Надежды, где 915 человек из оставшихся в живых поместили в госпиталь. Кстати, это заведение никогда не пользовалось хорошей репутацией, порой походя не на лечебное учреждение, а на кладбище. Несомненно, Мендель был прав, когда писал о больных моряках и солдатах, сошедших с «индийцев» на берег в Кейптауне: «Чистый воздух и свежая пища часто шли на пользу их выздоровлению куда больше, чем доктора со всей своей медициной». Не исключено, что рост смертности на борту голландских восточных «индийцев» во второй половине XVIII в. был обусловлен хронической непригодностью к службе многих мужчин, поднявшихся на борт, — тех, чье здоровье оказалось подорванным ужасающими условиями скученности в голландских портах с их вербовочными домами, в которых тех размещали, а те, что в Батавии, страдали от эндемической малярийной лихорадки, превратившей «Королеву восточных морей» буквально в склеп. Однако худшие из общих показателей смертности пришлись на 1652–1795 гг., и, возможно, они были бы еще хуже, если бы не произошло желанных перемен, связанных с заходом на мыс Доброй Надежды.

Еще один аспект, в котором мыс, по всей видимости, не полностью оправдал первоначальные ожидания его основателей, заключался в том, что Столовая бухта оказалась гораздо менее безопасным рейдом, чем предполагалось. В зимние месяцы (на мысе Доброй Надежды, то есть те месяцы, когда в Северном полушарии лето), а особенно в мае и июне, в бухте, на которую часто обрушивались мощные северные и северо-западные штормовые ветра, было не сыскать безопасной якорной стоянки. Перечень кораблекрушений за 150 лет слишком длинен, чтобы приводить его здесь, но можно упомянуть о нескольких особо впечатляющих трагедиях 1697, 1722, 1728, 1737 и 1790 гг., когда потерпели крушения многие из богато груженных возвращающихся домой «индийцев», некоторые из них пошли на дно вместе со своими экипажами. В 1753 г. Heeren XVII постановили, что в зимний сезон, с апреля по сентябрь, «индийцы», заходящие на мыс, должны бросать якорь в бухте Фалсбай, надежнее защищенной от северо-западных штормов. Этот порядок не всегда строго соблюдался, и еще меньше внимания уделялось повторным приказам Heeren XVII, ограничивающим пребывание «индийцев» на мысе периодом от 10 до 20 дней.