Голливуд

– Тогда до встречи, – сказал Джон.

– Пока, – ответил я.

Итак, я сидел за машинкой, трудясь над стихами, и рассылал их по мелким журнальчикам. Рассказы у меня почему-то никак не выпечатывались, это мне не нравилось, но насиловать себя я не хотел и потому шлепал стихи. В этом была своя радость. Может, в один прекрасный день что-нибудь получится и с прозой. Я очень на это надеялся. А пока что лошадки бегали, вино текло рекой, а Сара занималась чем-то прекрасным в саду.

От Джона не было вестей целую неделю. Потом наконец он позвонил.

– Я ведь тебе говорил, что мы нашли нового продюсера?

– Да, ну что, он готов взяться за дело?

– Он отвалил. Сказал, что не хочет делать наш фильм.

– Почему?

– Говорит, пока ждал отступную бумагу, получил заманчивое предложение. Сценарий про двух близнецов-сирот, которые становятся чемпионами мирового чемпионата по теннису.

– Звучит и в самом деле фантастически. Шаль, что не я придумал.

– Но есть и хорошие новости.

– Например?

– «Файерпауэр» возобновляет с нами контракт.

– С какой радости?

– Испугались небось, что кто-то другой сорвет куш. У них на это дело нюх. В конце концов бюджет ощипали до костей – благодаря им, между прочим. А теперь они не желают, чтобы другие поживились за их счет. Мне Гарри Фридман звонил. «Хочу это проклятое кино», – говорит. «Ладно, – отвечаю, – получишь». «А если оно не даст кассы, руки тебе оборву».

– Значит, все сначала.

– Ага, сначала.

Дня через три-четыре он позвонил опять.

– Ничего, если я заеду? Надо кое-что обсудить.

– Конечно, Джон.

Не прошло и получаса, как он уже был у меня. Бутылка и стаканы ждали на кофейном столике.

– Входи, Джон.

– А где Сара?

– В актерской студии.

– О!

Джон прошелся по комнате и уселся на свое любимое место возле камина. Я наполнил его стакан.

– Ну, выкладывай.

– Мы все подготовили к съемкам, утвердили график. И тут Франсин Бауэрс, она в Бостоне сейчас, заболела. Ждет операции. Она не сможет начать через две недели.

– Что же делать?

– Будем снимать без нее. Джека Бледсоу будем снимать, все прочее. А ее оставим на потом. Собирались уже отснять первый эпизод с Джеком, да он отказался.

– А он-то что?

– Требует, чтобы за ним приезжал «роллс-ройс».

– С чего вдруг?

– Это предусмотрено контрактом. Нашли мы ему этот «роллс». Оказывается – цвет не тот. Отсняли несколько сцен без Франсин и Джека. Тем временем подыскали нужный цвет тачки, Джек готов выйти на площадку.

Я снова наполнил стаканы.

– Теперь он пожелал, чтобы ты посмотрел, как он работает, – сказал Джон.

– Он что, не знает, что мне надо на скачки ездить?

– Он говорит, скачки ведь не каждый день.

– Это верно.

– Хэнк, он хочет, чтобы ты сделал для него эпизод.

– Да ну?

– Сцену у зеркала. Чтобы он чего-то там перед зеркалом говорил. Может, стих прочитал бы…

– Да это загубит все к чертовой матери.

– Беда с этими актерами. Если они на самом старте заартачатся, того и гляди, угробят картину.

«Дожил, – подумал я, – вот идиот, торгуй задницей при всем честном народе».

– Ладно, напишу я сцену с зеркалом.

– Заодно уж и для Франсин сочини – ей нужно ножки показать. У нее потрясающие копытца, вот увидишь.

– Ладно, будет вам и сцена с ногами.

– Спасибо. Тебе, кстати, новая выплата полагается. Ты должен был получить деньги в самом начале съемок, но «Файерпауэр» перекрыла нам кислород. Мы это дело уладим, и ты сразу получишь денежки.

– Хорошо, Джон.

– Надо бы тебе поглядеть на бар и гостиницу, в которых мы снимаем. У нас там настоящие алкаши в массовке. Постояльцы. Они тебе понравятся.

– В понедельник подъедем.

– У меня тут возникли еще кое-какие проблемки с Джеком.

– Что еще?

– Он хотел, чтобы в кадре у него был загар, небольшая «федора» и прическа хвостом.

– Быть не может.

– Ей-богу. Я его полдня отговаривал. А вот взгляни, что он еще хотел надеть.

Джон вытащил из портфеля солнцезащитные очки. Протянул мне. Они были огромные. Оправа была сделана в виде зеленых пальмочек из пластика.

– Он чокнутый, что ли? – спросил я. – Во всем штате Калифорния не найдется никого, кто бы согласился такое носить!

– Я ему говорил. Он настаивал, чтобы ему разрешили надеть эти чертовы очки хоть на секунду. «Иначе, – орет, – только вы меня и видели!»

– Ладно, – сказал я. – Мне не надо, чтобы он слинял с картины. Я придумаю сцену, в которой он сможет нацепить эту дрянь.

– И сразу мне передашь, ладно?

– Сегодня же вечером сделаю. Я налил по новой.

– А как Франсуа?

– Ты знаешь, что он выиграл в свою игрушечную рулетку шестьдесят тысяч?

– Да.

– Теперь он отшлифовал свою систему. Выиграл еще столько же, и это ему здорово пошло на пользу.

– Вот и славно.

Человеку нужны три вещи: вера, тренировка и удача.

Съемки должны были начаться в Калвер-сити. Там находились тот самый бар и гостиница с комнатой, где я жил. Потом съемочную площадку собирались перевести в район Альварадо-стрит, где жила героиня фильма.

Потом еще хотели снимать бары возле Шестой улицы и в районе Вермонта. Но первые эпизоды должны были ставить в Калвер-сити.

Джон пригласил нас осмотреть гостиницу. Она выглядела вполне подходяще. Шили тут в основном алкаши. Внизу был бар. Мы остановились в дверях.