Голливуд

Наконец я достиг лестницы. По пути выхлебал почти все пойло. Сара беседовала с какой-то статисткой. Тут я увидел Джона Пинчота. Он стоял один со стаканом в руке. Я подошел.

– Хэнк? – удивился он. – Вот не ожидал тебя здесь встретить!

– А я не ожидал, что «Файерпауэр» раскошелится на гулянку.

– Это для них первое удовольствие.

– Ну, а ты теперь чем займешься?

– Мы сейчас монтируем, потом будем записывать музыку. Может, зайдешь, посмотришь, как это делается?

– Когда?

– Когда захочешь. Мы сутками из монтажной не вылезаем, работаем часов по двенадцать, а то и по четырнадцать.

– Договорились. Слушай, а куда это Поппппи запропастилась?

– Кто-кто?

– Та штучка, которая подарила тебе десять тыщ, когда ты жил на побережье.

– А, она теперь в Бразилии. Мы ее не забудем. Я допил стакан.

– Не хочешь ли спуститься потанцевать? – спросил я Джона.

– Да ну, что за ерунда. Кто-то окликнул его по имени.

– Извини, – сказал он. – Не забудь заглянуть в монтажную!

– Обязательно.

Джон ушел в другой конец зала.

Я стал на лестничной площадке и посмотрел вниз. Пока мы трепались с Джоном, в баре появились Джек Бледсоу и его приятели-мотоциклисты. Они уселись вдоль стойки лицом к публике. Каждый с бутылкой пива, кроме Джека, который держал в руке банку «Севен-ап». Они все были в кожаных куртках и штанах, в сапогах и шарфах.

Я вернулся к столику, за которым сидела Сара.

– Надо спуститься поболтать с Джеком Бледсоу и его бандой. Ты со мной?

– Конечно.

Мы спустились, и Джек познакомил нас со всеми по очереди.

– Гарри Валет.

– Хелло, старик.

– Бич.

– Здорово.

– Червяк. – Хай!

– Собачник.

– Очень рад.

– Эдди – Три Шара.

– Черт подери!

– Это – Пиздеж.

– Приятно познакомиться.

– Кошкодав.

– Ага.

Вся эта шайка казалась вполне симпатичной, если бы они еще не так выпендривались, красуясь у стойки перед всем честным народом.

– Джек, – сказал я, – ты здорово сыграл.

– Просто замечательно! – сказала Сара.

– Спасибо. – Он сверкнул своей чудной улыбкой.

– Будете еще сценарии писать? – спросил Джек.

– Вряд ли. Больно хлопотно. Мне нравится посиживать, глядя в потолок.

– Если все же напишете, дайте мне почитать.

– Обязательно. Слушай, а чего это твои ребята все как один шарят глазами по залу? Девочек высматривают?

– Да нет, с девочками у них проблем нет. Просто расслабляются.

– Понятно. Ну, пока, Джек.

– Желаем вам успехов в работе, – сказала Сара.

Мы поднялись наверх. Джек и его ребята вскоре исчезли.

Не скажу, чтобы вечерок удался на славу. Я то и дело бегал вверх-вниз за выпивкой. Часа через три почти все разошлись. Мы с Сарой стояли, облокотясь о перила. Я увидел Джона. Я его и раньше видел, смотрел, как он танцует. Махнул ему, чтоб подошел.

– А почему Франсин не пришла? Не осчастливила нас присутствием?

– Прессы-то нет.

– Понятно.

– Мне пора, – сказал Джон. – Завтра рано вставать на монтаж.

– Ну давай.

Джон ушел.

Внизу стало пусто и прохладно; мы спустились к стойке. Кроме нас с Сарой, никого не осталось. Барменша тоже маялась в одиночестве.

– По маленькой на дорожку, – сказал я ей.

– Я, между прочим, обязана с вас деньги взять за выпивку, – ответила она.

– С чего это вдруг?

– «Файерпауэр» арендовала заведение до полуночи. А сейчас десять минут первого. Но я вам бесплатно налью, потому что уж больно мне писанина ваша нравится. Только никому не говорите.

– Об этом не узнает ни одна живая душа.

Она налила выпивку. Бар стал заполняться поздними пташками, любителями потанцевать под диско. Пора было уходить. В самом деле. Нас поджидала пятерка наших кошек.

Жаль все же, что съемки кончились. Они обновляют кровь. В них есть что-то от азартной игры. Мы допили и вышли на улицу. Машина стояла на месте. Я помог Саре и залез сам. Мы пристегнулись. Я нажал на стартер, и вскоре мы уже мчали по шоссе Харбор на юг. Мы возвращались к нормальной повседневной жизни, и это меня отчасти радовало, отчасти огорчало.

Сара зажгла сигарету.

– Покормим кошек – и на боковую.

– Может, дернем по чуть-чуть? – спросил я.

– Ладно уж, – согласилась Сара.

Мы с Сарой иной раз живем просто душа в душу.

Через несколько дней мы заявились в студию. Там трудились Джон Пинчот и монтажер Кей Бронстайн. Джон притащил для нас стулья.

– Я вам покажу черновой монтаж. Тут еще порядочно возни предстоит.

– Мы понимаем, – сказала Сара.

– Надо отдать вам должное, – сказал Кей. – Нам всем очень нравится этот фильм.

– Спасибо, – ответил я.

– Сейчас мы накладываем музыку, – объяснил Джон. – Фридман с Фишманом в Лондоне, готовят новый проект. Звонят по пять раз на дню, вопят, чтобы приостановили озвучание. Я делаю вид, что не понимаю. Мы подобрали гениальную музыку, но за права с нас сдерут уйму деньжищ. Фридман и Фишман хотят, чтобы я использовал что-нибудь готовенькое за бесплатно. Это было бы ужасно. Это просто угробило бы ленту. Так что я скоренько накладываю фонограмму, чтобы нельзя уже было ее заменить.

– Тебе когда-нибудь приходилось работать в таких условиях?

– Нет. Второй такой парочки, как эти двое, не сыскать. Но я их все равно люблю!

– Любишь?