Голливуд и Сталин - любовь без взаимности

Все трое направляются к буфету с кипящим самоваром и горячими пирожками. Вдруг на льду начинается веселая пляска. Американцы смотрят с восторгом. Эмлин обращается к своему кавалеру.

— Вы так можете?

— Я? Нет!

— Мы должны научиться.

Из толпы как раз вовремя появляется знакомый Эмлин — майор Каменев.

— Майор Каменев! Сколько требуется времени, чтобы научиться так танцевать?

— Вы действительно хотите научиться русским танцам?

— Конечно! Буду танцевать на дипломатическом балу сегодня вечером.

Девушка: Там такое нt танцуют. На балу будут только вальсы.

— Вот этого-то я и боюсь. Мы с отцом терпеть не можем этой чопорности. Но идти придется.

— Ваш отец — дипломат?

— Да, американский.

— Посол? Ну конечно! Это же в его честь дают прием на Спиридоновке.

— Откуда вы знаете?

— Я там живу. Я — Таня Литвинова.

Бал на Спиридоновке — ключевая сцена фильма…

Из России с искусством {2}

К тому моменту, когда посол Дэвис вступил в должность, маховик Большого террора размахнулся в полную силу. На четвертый день после прибытия Дэвиса в Москву, 23 января 1937 года, начался второй открытый московский процесс — по делу так называемого «Параллельного антисоветского троцкистского центра». Обвиняемыми были 17 видных членов большевистского руководства, в том числе Георгий Пятаков, Григорий Сокольников и Карл Радек. Как и другие главы дипломатических миссий, посол Дэвис получил пригласительный билет и отправился в Колонный зал.

Он взял с собой переводчика и внимательно следил за происходящим. Ход процесса убедил его в достоверности предъявленных обвинений. Да, заговор и впрямь существовал — к такому выводу пришел Дэвис. «Считать все происходящее политическим спектаклем означало бы предполагать, что зрелище это создано гением масштаба Шекспира», — писал он в своей книге.

Он напрасно не обменялся мнениями со своим переводчиком. Им был Джордж Кеннан — специалист по России, впоследствии сыгравший выдающуюся роль в послевоенной смене курса США в отношении СССР, ставший послом в Москве и объявленный Кремлем нежелательным лицом. Кеннан был убежден в том, что московские процессы — грубая фальсификация, и докладывал об этом в Госдепартамент.

А в июне грянули аресты высшего командного состава Красной Армии во главе с Тухачевским. Не далее как в марте Дэвис устроил в Спасо-хаусе беспрецедентный прием для советских военачальников. Приглашения были разосланы 60 командирам всех родов войск, многие пришли с женами. Тухачевский сидел рядом с дочерью посла.

И вот теперь чуть ли не все гости того приема оказались врагами народа, предателями, шпионами и заговорщиками.

Зимой 1938 года пришел черед новой группы заговорщиков. 27 февраля Дэвис записал в дневник новость об аресте Николая Бухарина и еще 20 человек. 2 марта, в день открытия судилища, посол поспешил в Колонный зал.

По-человечески ему было жаль обреченных. На скамье подсудимых сидели его знакомые, люди, с которыми он общался по долгу службы и в обществе, а с некоторыми подружился. Всего год назад на подмосковной госдаче наркома внешней торговли Аркадия Розенгольца сидели за одним столом первый зам наркоминдела Николай Крестинский, нарком финансов Григорий Гринько, Ворошилов, Микоян, председатель Военной коллегии Верховного Суда СССР генерал Ульрих, прокурор Вышинский и он, посол Дэвис. У профессора Дмитрия Плетнева он лечился и, как всякий пациент с врачом, имел почти интимные отношения. И вот непреодолимая пропасть пролегла между ними.

Посла отделяло от подсудимых чуть более трех метров. Он старательно делал скорбное лицо. Ему очень хотелось, чтобы жертвы террора заметили его сочувствие: «Я надеюсь, они прочли в моих глазах скорбь, которую я чувствовал, глядя на них при таких обстоятельствах».

В фильме «Миссия в Москву» все три московских процесса сведены в один. Суду предшествует дипломатический прием на Спиридоновке, в резиденции наркома иностранных дел Литвинова. Заговорщики о чем-то шепчутся с дипломатами враждебных держав, а тем временем вредители взрывают завод. В ту же ночь и на следующий день предателей арестовывают: Бухарина — на улице, Радека — в ресторане, Ягоду — в служебном кабинете, Крестинского — в книжном магазине, Тухачевского — в ложе Большого театра, где он сидит вместе с семьей посла Дэвиса.

Марджори Дэвис: Блестящий спектакль! Просто поразительный!