Голливудская Грязь (ЛП)

А я и не могла остановиться, не могла, потому что ощущения, вызванные прикосновениями к его коже, были такими прекрасными, такими совершенными. Теперь двигались лишь его бёдра, моя рука ничего не делала, только держала крепко и неподвижно, пока он трахал мой кулак. Казалось, будто он не мог насытиться мной, моими губами, моими прикосновениями. Платье задралось и оказалось скомканным вокруг талии. Моя рука, которая до сих пор находилась в его шортах, мешала снять платье, и я потянула ткань другой рукой. Коул и я боролись за пространство, мы оба слишком возбуждены, чтобы быть деликатными. Я спустила его шорты по бёдрам, и они упали на пол. Коул отодвинул меня от себя, и я отшатнулась, высвободив свою руку, открыла глаза, наполовину остекленевшие от похоти, но смогла заметить, как вздымается его грудь. Мой взгляд сфокусировался на нём, и он был так же поражён, возможно даже больше, чем я. Коул схватил подол рубашки, стягивая её через голову, и мне предоставилось короткое мгновение, когда голова была скрыта под тканью, чтобы рассмотреть его красивое тело. После того, как рубашка была снята, он вернулся ко мне, положив руки на мою обнажённую талию, и легко поднял меня, устраивая на столешнице. Потом сдёрнул мои трусики, и когда они были сняты, раздвинул мои колени. Я снова потянулась к Коулу, но он оттолкнул мою руку и глянул мне в лицо.

— Я кончу, если ты продолжишь в том же духе. А я ждал этого, блядь, мечтал об этом целых два месяца, — Коул опустился на колени, подтянул меня к краю столешницы, закинув мои ноги себе на плечи, и наклонившись вперёд.

Слава богу, я побрилась. Такой была моя первая мысль, пока я наблюдала, как приближается его рот, в то время, как его глаза устремлены прямо туда, на моё самое сокровенное местечко, которое Скотт видел всего лишь раз или два, его интерес был больше сосредоточен на… Я сбилась с мысли, буквально потеряла способность думать, когда он мягко провёл ртом между моих ног, а затем вдохнул. Вдохнул. Так ты нюхаешь персик, когда не можешь насытиться его запахом, и тебе хочется ещё и ещё. Я сама делала так бессчётное количество раз. Мне знакомо выражение лица в этот момент, я также закрывала от удовольствия глаза. Но никогда, даже за миллион лет, не думала, что у мужчины может быть такая реакция на мой запах. Это пробудило во мне желание раздвинуть ноги шире, обхватить его голову, сказать «всё это твоё» и «возьми, пожалуйста».

Должно быть, я издала какой-то звук, потому что он поднял на меня глаза, и я не смогла скрыть мольбу в своём взгляде, не смогла остановить руки от того, чтобы слегка не потянуть Коула за плечи, не смогла остановить одну из своих ног от того, чтобы та медленно не поднялась к его плечу, удобно пристроившись на неи ступнёй, отчего моё тело открылось ещё больше. Он не отводил от меня глаз одну долгую секунду, пока его язык погружался и выходил из меня. Затем закрыл глаза, словно в блаженстве, и подался вперёд, опустив голову, его руки скользнули по моим бёдрам и ягодицам, поднимая меня ко рту.

Не помню, что я тогда говорила. Что кричала так громко, до боли в лёгких. Мужчине нельзя позволять иметь такой рот. Нельзя позволять использовать его как оружие, чтобы вскрыть женскую душу, её секреты, контроль и разорвать их в клочья. В те минуты, когда голова Коула была у меня между ног, я потеряла себя. Он завладел каждой частичкой, что делала меня Саммер, и проглотил их целиком, сделал их своими. Я выкрикнула его имя, моя душа раскрылась перед ним, а когда кончила, то, кажется, сказала, что люблю его. Я действительно ничего не соображала. Не осознавала, кто была эта голая женщина на кухонном столе. Не осознавала, кто был этот невыносимо красивый мужчина, сексуальная причуда природы. Просто поняла, что прямо тогда, в то мгновение, я его полюбила.

И как раз в этот момент, на пике блаженства, пока я содрогалась в экстазе, он встал, дёрнул меня к краю стола и ворвался в меня. Его бёдра двигались быстро и жёстко – глубокие, яростные удары, не дали моему оргазму затихнуть, замедлиться; он просто длился и длился, пока я где-то по пути не потеряла свой разум. Это был самый изумительный, самый великолепный секс. Я обняла Коула за шею, и его губы нашли мои. Он поцеловал меня, затем двинулся к моей шее, сначала прикусывая кожу зубами, затем пуская в дело язык. Я держалась за его плечи и обхватила ногами спину, я держалась за него со всей своей силой и тем небольшим контролем, который у меня ещё остался. И когда Коул кончил, я почувствовала, как он разбился на части, почувствовала, как его разум разлетелся на осколки, услышала, как он выдыхает моё имя, снова и снова, снова и снова, потоком бессвязных слов, когда он потерял всё и нашёл себя во мне. Его руки сомкнулись вокруг меня, прижимая ближе, а затем я сползла со стола, упала на пол и прижалась к его груди, и в кухне наконец стало тихо, если не считать нашего прерывистого дыхания.

ГЛАВА 97