Голливудская Грязь (ЛП)

А правда заключалась в том, что пьяной была его мать. Пьяной она была постоянно. Не спотыкающейся на каждом шагу пьяницей с немытыми волосами, которую выгоняли из бара в середине дня. Нет, она была вполне благообразной – мимоза1 на завтрак, коктейли на обед, вино с сыром на закуску, сон перед тем, как напиться за ужином. У него осталось очень мало воспоминаний о матери. Она никогда не вставала до его ухода в школу и всегда находилась в постели, когда он возвращался. Всё случилось, когда ему исполнилось двенадцать. Было воскресенье, прислуга ушла, в доме стало тихо. Когда её машина свернула на подъездную дорогу, он играл перед домом, одной рукой подбрасывая в воздух бейсбольный мяч, другой пытаясь его поймать. Коул не поймал мяч. Вместо этого стоял и наблюдал, как мчится по улице её белый кабриолет – красная крыша его поднята, слепящий отблеск солнца на ветровом стекле не позволял заглянуть внутрь. Когда ворота в конце их подъездной дорожки открылись, раздался визг шин, и её белая машина исчезла.

Рассматривая машину, он не знал, что за рулем была она. Только понял, когда нагнулся за упущенным мячом, что что-то не так.

Его мать никогда не притормаживала, приближаясь к знаку «Стоп». Если она и заметила приближающийся минивэн, то никак не отреагировала. Водитель минивэна – сорокадвухлетняя разведённая женщина с двумя детьми на заднем сидении, пристегнутыми ремнями безопасности, – увидела несущуюся машину, её нога резко нажала на тормоз, автомобиль забуксовал и остановился на секунду позже, чем следовало, подрезая зад Ягуара его матери. Удар послал кабриолет в штопор, который был остановлен кирпичным углом «Старбакса». Пара, сидевшая за столиком снаружи, бросилась с её пути и только поэтому выжила, отделавшись ссадинами. У разведённой женщины и её двоих детей было шоковое состояние и истерика. Его мать получила черепно-мозговую травму. Возможно, она бы выжила, если бы не искра, которая попала в разорванный топливный шланг, вызвав взрыв, который было слышно в трёх кварталах отсюда. Взрыв. К счастью для неё. К счастью для отца. Никакого вскрытия. Никаких анализов крови. Имя и репутация Мастенов остались незапятнанными.

Если бы его мать осталась жива, она совсем не была бы похожа на солнечный всплеск заботы, который сейчас вежливо стучался в его окно.

Коул подскочил от шума, оторвал глаза от телефона и, нахмурившись, посмотрел через окно машины. Там стояла женщина лет пятидесяти пяти, её губы растянулись в улыбке, пальцы шевелились в приветствии. Он постарался не сморщиться и опустил стекло.

— Вы, должно быть, Коул Мастен, — женщина улыбнулась мягко, естественно, что не имело ничего общего с вынужденной вежливостью её дочери. И да, это, без сомнения, была она. Мать Саммер Дженкинс. Их сходство заключалось и в чертах лица, и в светло-карих глазах, и в золотисто-каштановых волосах. Только у этой женщины волосы были коротко подстрижены и завиты. Коулу больше нравились длинные – их легче наматывать на руку и тянуть. Легче, чтобы… он поёрзал на сиденье и потянулся к ручке. Открыл дверь и встал, чувствуя себя лучше, когда смотрел на неё сверху вниз, а не наоборот.

— Откуда вы меня знаете? — вежливо улыбнулся он, изображая скромность. Поклонникам нравилась эта его манера – застенчивое «я – никто».

Она подняла сотовый-раскладушку с настоящими кнопками вместо сенсорного экрана.

— Моя дочь оставила голосовое сообщение, — она наклонила голову с белокурыми завитыми волосами, словно это помогло ей вспомнить. — Она сказала: «Не возвращайся домой. У нас Коул Мастен», — женщина открыла сумочку и бросила туда сотовый. — Ничто не заставит мать вернуться домой быстрее, чем просьба держаться от него подальше.

На мгновение воцарилась тишина, он стоял у машины, переступая с ноги на ногу. Итак, она жила с матерью. Такого в Лос-Анджелесе не увидишь.

Женщина посмотрела на него, её взгляд скользнул по его одежде, и ему стало интересно, остался ли на ней какой-либо компромат после прошлой ночи.

— Откуда ты знаешь Саммер? — вопрос был вежливым, задан лёгким тоном, но в словах крылась ловушка, а в длинных гласных – опасность.

— Я познакомился с ней только сегодня, — осторожно проговорил он. Женщина ничего не ответила, и его губы зашевелились в поисках ответа. — Несколько часов назад. Я приехал сюда, чтобы встретиться с Беном.

— Ты тоже работаешь в кино? — рука женщины обхватила ремешок сумочки, и она подтянула её повыше на плече.

Он изучающе её рассматривал. Пытался разглядеть в её вопросе шутку.

— Да. Я актёр, — между прочим, актёр, получивший «Оскар». Журнал Time поместил его фото на обложке последнего номера.

— Как мило, — улыбнулась она, как будто это была приятная пустяковая работёнка. — Я Фрэнсис Дженкинс. Мать Саммер, — она отпустила ремешок сумочки и протянула руку.

— Коул, — он пожал руку женщины, её хватка была крепкой и сильной. Смешно. Коул всегда представлял себе южанок кроткими и нежными, избегающими зрительного контакта и уступающими мужчинам. Но Саммер и её мать заставили пересмотреть его взгляд на этот образ.

— Почему ты здесь, в машине Бена?