Голливудская Грязь (ЛП)

Это была глупая-глупая-глупая идея. Особенно потому, что, возвращаясь в Куинси, я застряла на заднем сидении фургона, слушая болтовню двадцатидвухлетней девушки, которая несла полную ахинею об Эмме Стоун. Очевидно, Эмма Стоун была любимой актрисой Карли. И – да, она видела тот фильм, в котором Эмма и Коул снялись вместе – ну, знаете, в том, с убийцей на парковке? И он ей так понравился. И она правда-правда-правда считала, что Эмма Стоун и Коул должны сняться ещё в одном фильме. Про любовь. И ей очень хотелось знать, была ли Эмма Стоун такой же милой в жизни – УБЕЙТЕ МЕНЯ ПРЯМО СЕЙЧАС. Кроме шуток. Я мечтала лишь об одном, чтобы остановили машину, позволили выскочить на улицу, а потом просто меня переехали. Коул, наверное, получил бы от этого удовольствие. А я смогла бы, наконец, прекратить пытку, слушая эту женщину.

Сзади на шее у неё была татуировка. Я бы, конечно, указала кому-нибудь на это, но тогда проиграла бы пари. Тридцать минут назад я так упивалась победой, что упустила из виду небольшие несоответствия, отличавшие её от меня. Как, например, грудь, которая определённо была больше. И кольцо в пупке, сверкавшее из-под нижнего края её рубашки. У Иды Пинкертон не было ни татуировки, ни кольца в пупке. Татуировка изображала голубя. Зачем кому-то понадобилось, чтобы голубь навсегда запечатлелся у него на шее? Или, если уж на то пошло, где-нибудь ещё.

Когда мне было четырнадцать, я тоже хотела сделать татуировку. У меня были большие планы на восемнадцатый день рождения: набить китайский символ милосердия вдоль рёбер. Просто, что может быть эстетичнее деревенщины с татуировкой на рёбрах? Слава Богу, что я переросла эту стадию. Иначе зачем бы мне сидеть тут и мысленно вести пустые разговоры. Я вздохнула и устроилась поглубже в тесном третьем ряду. Если отбросить в сторону татуировку и кольцо в животе, девушка была идеальной. До смешного идеальной. Я посмотрела фотографии, где её сняли. Фотографии, где она обнажённая сияла солнечной улыбкой в камеру, и на её лице не было ни капли неуверенности. Ничего похожего на меня – сопливую малявку, свернувшуюся клубочком на диване в трейлере. Господи, как глупо я, должно быть, выглядела. Удивительно, что Коул сделал всё это, допустил всё это. Удивительно, что он просто не посмеялся надо мной и не заставил взять себя в руки. Наверное, именно так я поступила бы с девушкой, которая впустую тратит время и деньги.

Я посмотрела вперёд и увидела, что Коул наблюдает за мной. Он отвёл взгляд, а я опустила глаза. И почувствовала себя больной. Наверное, от езды на заднем сиденье.

ГЛАВА 89

Оказалось, что сексуальные сцены тоже репетируют, также как и обычные. Хорошо было бы об этом знать прежде, чем меня накрыла паническая атака. Возможно, я успокоилась бы, поняв, что сначала мы с Коулом пройдём эту сцену полностью одетыми, просто чтобы понять, как всё это происходит, какие камеры там будут, что и когда нужно будет говорить. Кроме того, у кровати не было оператора, а вместо него использовались камеры с дистанционным управлением. Это значило, что была хоть какая-то иллюзия уединения. В отличие от офисных сцен и сцен с поцелуями, сейчас не было никого, заглядывающего мне между ног.

Мы находились на четвёртой площадке, которая представляла собой спальню Ройса. Это была самая уродливая спальня, которую я когда-либо видела, но, наверное, в тридцатые годы они были именно такими. Тёмно-зелёный ковёр, ужасные обои на стенах и клетчатое покрывало на кровати – вот и вся обстановка спальни холостяка. Я ожидала, что она будет такая же гламурная, как в «Безумцах»1, но оказалось, что это не совсем так, именно поэтому эти ребята зарабатывают большие деньги, к тому же я смотрела видео на YouTube – хронику того времени.

А ещё я ошиблась насчёт света. Я представляла себе огромные яркие прожекторы, под которыми мы должны были бы сниматься. Но здесь, на съёмочной площадке, освещение оказалось приглушённым. И вместо пяти камер было всего две. Которыми гораздо легче управлять. Не было и толпы людей. Подсобные рабочие, обслуживающий персонал, ассистенты продюсера и их помощники исчезли, нас осталось только шестеро, и в большой комнате было почти пусто. Созданная этим приглушённым светом атмосфера была интимной. И это по непонятным причинам не давало мне покоя. Однако не должно было бы. Ведь на кровати была не я. Карли. Это она хихикала, как банши, хотя Дон дважды просил её быть серьёзнее. И она лежала на спине, голая, как в тот день, когда родилась – без каких-либо накладок. Когда Коул провёл губами вниз по животу и одной рукой начал гладить бедро, её спина выгнулась дугой. В желудке что-то перевернулось, я отвернулась от кровати и дрожащими руками убрала волосы с лица.

Почувствовав на спине чью-то руку, я повернула голову, стараясь не смотреть на кровать и желая заткнуть уши и не слышать Карли.

— Всё не так уж плохо, — прошептала Эйлин, приблизив губы к моему уху. — Обещаю, тебе осталось самое лёгкое.

Я закрыла глаза и кивнула, притворившись, ради неё и себя, что мои переживания связаны только с игрой.

ГЛАВА 90