Голливудские триллеры

И чем дольше она там стоит, под молниями, тем сильнее, с каждой новой вспышкой, становится похожа на ту женщину, которую я знал раньше… Как будто пленку с призраками в киноаппаратной кто-то запустил задом наперед и она прокручивается прямо через их жизни — фон Штрогейма и всех остальных.

Дальше, дальше — и вот уже передо мной маленькая девочка, прижимающая к груди черный портфель. Она дрожит от холода, глаза ее полны вселенского ужаса. И теперь уже невозможно поверить, что это она — сама Раттиган, легендарная звезда экрана… Собственной персоной явилась ко мне ночью в разгар грозы.

— Ну, заходи же! — повторил я.

— Так пропусти!

Она повисла на мне и впилась в мои губы страстным поцелуем — как будто в рот засунули ириску со вкусом морской воды. Побежала в комнату, потом с полпути вернулась и поцеловала меня еще раз — в щеку.

— А в этом что-то есть… — сказала она. — Но все потом. Сейчас у меня шок…

Прямо в мокрой одежде Констанция запрыгнула с ногами на диван и подтянула колени к подбородку. Зубы у нее стучали. Пришлось срочно снять с нее платье и завернуть ее в большое полотенце.

— Ты так со всеми женщинами поступаешь? — спросила она, пытаясь унять озноб.

— Только с теми, которые заявляются ночью в грозу.

— Пожалуй, не стоит рассказывать об этом Мэгги.

— Будет тебе, расслабься, Раттиган.

— Эту фразу я слышу всю жизнь, от всех своих мужиков. После нее обычно следует удар в самое больное место. Или осиновый кол.

— А ты стучишь зубами от холода или от страха?

— И то и другое… — Она в изнеможении откинулась на диван. — Всю дорогу бежала. Не думала, что ты здесь, ты же съехал сто лет назад. Как же хорошо, что я тебя застала! Ты должен меня спасти.

— Боже праведный, от чего еще?

— От смерти.

— Насколько я знаю, от этой штуки спастись еще никому не удавалось.

— Господи, ты опять в своем репертуаре! Я лично умирать не собираюсь. Я хочу жить вечно!

— Звучит почти как молитва. Спустись на землю, Констанция.

— Но ты тоже будешь жить вечно. В своих книгах!

— Лет сорок, может, протяну.

— Целых сорок лет! Может, со мной поделишься?

— Могу пока поделиться выпивкой. Что тебе уж точно не помешает, так это выпить и успокоиться.

Я откопал на кухне полбутылки Cold Duck[366].

— Бр-р, что это?

— Извини, виски не держу. Только дешевое писательское пойло. Попробуй.

— Ну и отрава. — Она пригубила и поморщилась. — Быстрее! Дай что-нибудь запить!

В крохотной ванной я нашел фляжку с водкой, которую держал для бессонных ночей. Со словами: «Ну, иди же к мамочке!» — Констанция схватила ее и судорожно отпила.

— Стоп, стоп… — сказал я.

— Ладно, авось не помру. — На сделала еще пару глотков и отдала мне фляжку. — Спасибо Господу.

Она откинулась на подушки.

— Хочешь знать, от кого я убегала?

— Погоди… — Я схватил бутылку Cold Duck и немного отхлебнул. — Теперь говори.

— Это была смерть, — сказала Констанция.

Глава 2

Я начал жалеть о том, что во фляге оказалось так мало водки. Теперь меня тоже трясло. Включив газовый обогреватель, я еще раз обыскал кухню и обнаружил бутылку Ripple.

— О господи! — вскричала Раттиган. — Это же тоник для волос! — Она отпила, и ее передернуло. — На чем мы остановились?

— На том, что ты убегала.

— Убегала от того, от чего не убежишь…

Входная дверь несколько раз дернулась от ветра.

Я взял Констанцию за руку и не отпускал, пока все не стихло.

После этого дрожащими пальцами она залезла в свою черную сумочку и достала какую-то книженцию.

— Взгляни.

«Телефонный справочник Лос-Анджелеса, 1900», — прочел я и присвистнул.

— Как ты думаешь, почему я его принесла?

Я открыл справочник и сначала пролистал всех на «А», потом дошел до «Г», перекинулся на «М», потом на «Т»… и везде были фамилии, фамилии, имена, фамилии — и все из другого столетия…

— Ты только вдумайся, — сказала Констанция.

Я вернулся в начало. Все на «А» — Александер, Альберт и Вильям. Б — Берроуз.

— Ну да, бодрит, — сказал я, — 1900-й год. А сейчас 1960-й. — Я взглянул на Констанцию, которая выглядела бледной, несмотря на сильный загар. — Вряд ли кто-то из этих людей еще жив. — Я указал глазами на список. — Им уже не позвонишь. По сути, это…

— Что — это? Ну, говори.

— Книга мертвых.

— Угадал.

— Книга мертвых из Египта. Прямо из гробницы.

— Ага, из могилы, — невесело усмехнулась Констанция.

— Тебе кто-то ее прислал? — спросил я. — А записка прилагалась?

— Записка?

Я снова полистал справочник.

— Впрочем, все и так ясно. Поскольку их всех уже нет в живых, это означает, что…

— Что и мне тоже пора, — сказала Констанция.

— Стать последней в реестре Книги мертвых?

— Да.

Я вздрогнул и поднял температуру на обогревателе.

— Но это же ужасно.

— Да, ужасно, — сказала она.

— Вообще, телефонные книги — это такая штука… Я, бывает, даже плачу над ними. Во всяком случае, Мэгги так говорит. Они же разные бывают, эти телефонные книги. Все зависит от…

— Еще какие разные, — перебила меня она. — Вот, взгляни…

Она достала из сумки еще одну черную книжечку, поменьше. Записную.

Я открыл ее и прочел: «Констанция Раттиган». Дальше шел адрес ее дома на побережье. А потом, как положено, начинались все на «А».