Голод львят

Главное слово было произнесено: Жаклин! С тех пор как в Дидье вцепилась эта студентка с медицинского факультета, он стал другим: мечтательным, озабоченным, рассеянным. Разумеется, у него были «серьезные намерения», у дурачка! Жан-Марк стукнул его по плечу кулаком:

— Поклянись, что ты не сделаешь глупость и не женишься на ней!

Дидье покачался на стуле и засмеялся, поднимая стакан:

— Клянусь!

— Даже если она умопомрачительна (а я лично не сомневаюсь, что она такова!), женившись, ты все испортишь. Представляешь себе учебу, когда жена в доме, а может, и малышня? Нет, старик, в нашем возрасте не стоит особенно к кому-то привязываться. Имей смелость быть в любви немного мерзавцем! Иначе тебе конец!

Жан-Марку показалось, что он слышит голос собственного отца. От этой поднимавшейся в нем другой личности ему стало не по себе.

— Мы об этом снова поговорим, когда ты ее увидишь, — пробормотал Дидье, вставая и собираясь уходить.

Он снял свой пиджак со спинки стула и набросил на плечи. Открытое лицо, большие очки в черепаховой оправе излучали уверенность. «Какой хороший парень!» — подумал Жан-Марк. И сразу нахмурил брови. В коридоре приближались шаги. Кто-то постучал в дверь — это Валерия пришла раньше времени. На полу валялись разбросанные книги, у кровати пара ботинок, около умывальника грязное белье… Жан-Марка раздражал этот беспорядок, но ему не хотелось суетиться при Дидье, раскладывая по местам вещи.

— Входи! — сказал он.

Появилась Валерия, белокурая, тонкая, белокожая. На ней был хорошенький желтовато-коричневый костюмчик, отделанный черной тесьмой. Жан-Марку льстила ее элегантность. Но способен ли был Дидье оценить изысканность женского туалета? Он поздоровался с Валерией, сказал напоследок Жан-Марку: «Значит, сегодня вечером, точно, старик, да?» — и быстро ушел.

Валерия окинула взглядом комнату:

— Здесь прелестно! Ты легко ее нашел?

— Да, через одного приятеля.

— А сейчас живешь здесь один?

— Как видишь…

— Я совершенно ничего не вижу! Может, тут целый гарем, за этой ширмой!

— Нет, это душ!

Она со звонким смехом прошла, села на край диван-кровати и откинулась назад, опершись локтями на матрас. Втянув голову в плечи, выставив вперед грудь, Валерия в упор смотрела на Жан-Марка. Но он видел только свои стоптанные башмаки, валявшиеся на полу. Желтая кожа на них деформировалась, истончилась, поизносилась и почернела от чистки. Это старье, уже никуда не годное, с которым он никак не решался расстаться, неожиданно вызвало у него ужас.

— Ну как твое впечатление от Штатов?

Этот вопрос, который ему задавали раз сто, вывел его из себя. Повторяя одно и то же, чтобы объяснить свое восхищение, он в конце концов начал в нем сомневаться. Он чувствовал себя актером, которому надоела его лучшая роль.

— Потрясающе! — сказал он просто. — А ты, кажется, была в Шотландии?

— Да.

— Хорошо?

— Замечательно! Я целыми днями скакала на лошади.

— И все?

— Нет. Хочу еще сообщить тебе, что я уже больше не девственница.

Она произнесла это каким-то развязным тоном, задрав кверху нос, прищурившись и сверкая глазами.

— А! — сказал он. — Мои поздравления.

Он вовсе не удивился. Но эта новость, вместо того чтобы его обрадовать, поскольку избавляла от сложностей, скорее, расстроила. Как если бы Валерия лишила его всякого повода для уважения, как если бы теперь он уже не был свободен в своем выборе! Жан-Марк достал из шкафа бутылку виски, принесенную накануне из отцовского погреба, минеральную воду «перье», стаканы и расставил все на полу перед диваном. Одновременно быстрым движением задвинул башмаки с глаз долой. Но они натолкнулись на ножку дивана и остались стоять на виду.

— Ты не хочешь спросить, как это было? — поинтересовалась Валерия.

— Ну, знаешь, это всегда происходит более или менее одинаково…

— Невинности меня лишил друг моего отца.

Намеренное уточнение не вызвало никакой реакции у Жан-Марка. Он сел по-турецки прямо на коврик и налил виски.

— Потрясающий тип, — продолжала Валерия. — Старик! Сорок пять лет! Но красивый, спортивный, умный. Грек, который читал Верлена, представляешь, что за человек? Он, как и я, был в гостях у Донагов. Ночью пришел ко мне в комнату…

— И сейчас ты его любовница? — спросил Жан-Марк.

— Ты что! У него жена-прилипала, дети-пиявки… Я быстренько отступила!..

— У тебя после этого были другие?

Закинув назад голову, она сделала большой глоток виски.

— Нет.

— Ты сожалеешь?

— Я тебе это скажу чуть позже.

Она настойчиво его изучала. Он делал вид, что не понимает значения ее взгляда, чтобы дать себе время ощутить желание. Но чем больше повторял, что она красива и доступна, тем меньше волнения он испытывал.

— Иди ко мне, — сказала Валерия, поманив его пальчиком.