Голод львят

— Я поеду! — заявила Кароль, разливая кофе по чашкам. — Ты не против, Жан-Марк?

— Почему это он, по-твоему, должен быть против? — спросил Филипп.

Она закатила глаза в гримасе, которая была ему так хорошо знакома:

— Ну, я не знаю, может, ему хотелось бы поехать с кем-нибудь из приятелей!

Жан-Марк весь внутренне сжался, его охватил какой-то смутный страх.

— Отчего же! — сказал он. — Я рад!

Он слишком быстро поднес чашку с кофе к губам и обжегся.

— Дети мои, — сообщил Филипп, — через двадцать пять минут я вас покидаю!

А пока он удобно устроился в кресле, вдыхал аромат кофе, смотрел на жену.

— Держи, вот ключи, старик, — обратился он к сыну. — Не гони слишком быстро: машина еще в обкатке…

Жан-Марк понимающе кивнул головой. Внутри, за левой щекой, обожженный кусочек слизистой мешал, словно крошечный лоскуток. Он прикоснулся к нему кончиком языка. Перспектива поездки с Кароль раздражала его все больше и больше.

Удовольствие держаться за руль рядом с сидящей под боком женщиной заставило Жан-Марка забыть о плохом настроении. При выезде из Парижа не было большого скопления машин. Хотя на моторе был установлен ограничитель скорости, машина ехала очень легко. Внутри пахло пластмассой и лаком. Погода стояла прекрасная. По обеим сторонам дороги расстилалась равнина, упорядоченная, размежеванная, обихоженная, причесанная по-французски. Небольшие поля, пересеченные узкими дорогами. Кое-где разбросаны деревушки. Жан-Марк вспомнил о громадных американских пространствах. Там благополучие — это безграничная земля, здесь — скромных размеров участок. Достаточно было протянуть руку, чтобы коснуться стены. «В конечном счете, у нас все ведет к процессам общности владения», — решил он. И улыбнулся.

— О чем ты думаешь? — спросила его Кароль.

— О Штатах.

— Все еще! Определенно, ты не можешь о них забыть!

— Я и не хочу о них забывать, — ответил он.

— Неужели ты был там так счастлив?

— Да… достаточно…

— Этому была причина?

— Да нет… может быть, из-за перемены…

— Ты там не влюблялся?

Она расспрашивала его, высоко вздернув подбородок, взгляд острый, и сама настолько проницательная, уверенная в себе, наглая, что он держался настороже.

— Нет, — пробормотал Жан-Марк.

— Что? Ни в кого?

— Ни в кого!

— Мне это приятно!

Он не ответил, раздраженный тем, что каждое его слово она истолковывала в свою пользу. Перед ним ехал какой-то автомобиль. Жан-Марк нажал на газ, обогнал его, едва не задев, резко свернул вправо. Сознательная неосторожность. Это разрядило ему нервы. Он долго и тяжело дышал. Еще этот лоскуток обожженной кожи во рту. Какая нелепость…

— Ты мог бы мне написать! — продолжала Кароль.

— О чем?

— Тебе нечего было мне сказать?

— Нет.

Необходимость следить за дорогой давала ему возможность не глядеть на Кароль, но он угадывал ее присутствие, ее движения, дыхание, тепло. Жизнь ее кожи под платьем. В голове возникали воспоминания. Чем сильнее он пытался их гнать, тем отчетливее они становились. Кароль прикоснулась к его руке, державшей руль. Его тут же охватило желание, но он совладал с собой. Сделав большое усилие над собой, он взял эту легкую, мягкую, ласковую руку и отстранил.

— Что такое, Жан-Марк?

Он пробормотал:

— С этим покончено, Кароль. Не надо больше никогда. Того, что было между тобой и мной…

— То, что произошло между мной и тобой, — сказала она горячо, — ты не вычеркнешь, будешь напрасно стараться! Думаешь, сама я не пыталась? Этим летом без тебя я совершила путешествие в прекрасную страну и ничего не увидела… ничего не увидела из-за тебя, из-за нас… О! Жан-Марк!..

Ее низкий, бархатный голос волновал его. Она взяла сумочку, машинально достала из нее пудреницу, стала щелкать замком. Он вдыхал аромат ее духов. Кароль молчала. Ее рот был полуоткрыт, глаза затуманились. Жан-Марк боялся смотреть на нее. Он считал себя сильным после Америки. Неуязвимым, неподкупным, потому что провел каникулы вдали от нее. И вот, при первом же случае снова поддался ее обаянию. Вся мерзость возвращалась вновь. Он сглотнул слюну. Во рту у него все горело.

— Ты не можешь на минуту остановиться? — спросила она. — У меня болит голова.