Голод Рехи

– Ядом… Если бы, о если бы! Мне было видение… Такое отчетливое, что я содрогнулся: красное небо, выжженная пустыня погибшего мира, черная воронка, засасывающая планеты. Ни света, ни звезд – пустота. И ты! Ты в центре хаоса, его предводитель, на гигантском троне из миллионов костей и черепов. И колесницу с твоим троном тянули самые мерзкие твари, запряженные в цепи, как рабы, и распевающие тебе темные гимны: «Царь чудовищ, вечный царь!» Ты и есть эсхатологическое зло. Ты! Ты разрушишь Вселенную! Вестник Апокалипсиса – царь чудовищ.

Сумеречный содрогнулся и отшатнулся от Двенадцатого, закрывая лицо ладонями.

– И здесь такое же видение… Уже в третьем мире самое страшное его создание узрело меня как Разрушителя Вселенной, – как будто самому себе проговорил он. – Возможно, это мне место в коконе черных линий.

– Хватит. Видение – не реальность, – торопливо оборвал Митрий. – У всех остается свобода выбора. Даже у таких, как вы. И у тебя.

– Да… да… и у меня… у меня… Я! Двенадцатый Проклятый! Готов принять избавление.

– А ты, падший Страж Мира? Ты готов?

– Да! – наконец выкрикнул лиловый жрец, вновь возвращаясь к своему человеческому облику.

– Признай свой грех!

– Гордыня! Не любовь… Я не любил по-настоящему, только хотел возвыситься, произвести впечатление и стать королем. Мирра! Прости!

Воздух закружился воронкой, полетели обломки скамей, драгоценности и клочки гобеленов. Стены дрожали и рассыпались, свод снесло ураганной волной. Рехи кинулся на пол, закрывая голову руками. На расстоянии вытянутой руки от него в плиты пола впился кусок кровли, сверху чуть не пришибло тяжелой балкой. К счастью, вовремя подоспел Сумеречный Эльф.

Они с Митрием стояли и молча наблюдали за исчезновением Великого Зла безымянного мира. Великого ли? Или просто несчастного?

Рехи тоже поднялся и встал рядом с бессмертными. Тело Двенадцатого вздрагивало в ожидании конца. Из воздуха соткалось огромное копье и пронзило падшего Стража Вселенной и падшего Стража Мира.

– Спасибо… Дальше мука или отдых – не мне решать. Наконец-то решать не мне… Как… легко… – медленно проговорил Двенадцатый и рассыпался облаком пыли вместе с полупрозрачным копьем. В тот же миг ветер стих, с грохотом посыпались витавшие вокруг Цитадели обломки. Завершилось. Закончилась эра, минула эпоха черных линий.

– Вот и все. Они оба признали свой главный грех. Только так можно было победить их. А мы и не догадывались, – выдохнул успокоено Митрий.

– Когда додумался? – усмехнулся Сумеречный.

– Когда нас снова чуть не задушили черные линии.

«Иногда важно просто поговорить, а не рушить сразу мир. Просто поговорить и понять друг друга. Только кто так умеет?» – думал Рехи, все еще глядя на то место, где истлел ужас их мира:

– Что это было? То самое верное средство?

– Да. Меч, Разящий Неправого. Он самый. Единственное оружие, способное убить Стражей Вселенной. Иногда вовсе не меч, но мы это так назвали. Когда-нибудь такой меч доберется и до Сумеречного Эльфа. Когда его поглотит тьма. А дальше – неведомо даже мне, – негромко объяснил Митрий. – Мечи выковывали однажды те, кто любил двенадцать избранных. Друзья и близкие. Они сознательно отдали свои жизни, вплели их в великую силу оружия, узнав о проклятьях. Родные, любимые отдали свою жизненную силу кузнецам, чтобы этот меч нашел неудавшегося Стража в любом уголке Вселенной, если тот окончательно сойдет с ума. Одиннадцать пронзили сердца несчастных намного раньше, а Двенадцатый прятался в вашем мире.

Рехи прошелся по залу, перелезая через обломки, точно искал еще кого-то или что-то, какой-нибудь хитрый артефакт, потайной люк, древнее сокровище – хоть что-то, способное обратить время вспять и все исправить, как он обещал Лойэ, – но натыкался лишь на обломки и мусор. Он перебирал груды золотых монет, но не понимал их ценности. Золотом не вернуть тех, кто дорог.

– И что? Все? Я столько шел, чтобы этот идиот вот так окочурился? – возмутился Рехи, раздраженно кидая в стену серебряный кувшин.

– Он преодолел свой страх, осознал свое безумие и ушел. Теперь не нам его судить, – со смиренной радостью произнес Митрий.

Рехи набрал в грудь побольше воздуха, чтобы громко закричать, выругаться, обрушиться на Митрия с обвинениями. Но внезапно его скрутила такая бесприютная душевная пустота, что он только горько выдохнул и почти упал на ближайшую скамью, зарываясь лицом в сложенные руки. По телу пробегали волны дрожи. Отрешенность спадала, стальная непоколебимая скорбь превращалась в бесконечное горе. Ничего не завершилось, проклятье эльфов не было снято. По-прежнему хотелось напиться крови. Рехи чувствовал себя обманутым и уничтоженным.

– Ну… я тогда это… пойду. А то есть хочется. Буду дальше… скитаться по пустыне, – пробормотал он. – Что мне еще делать? Я не могу вернуться. Я столько шел сюда, чтобы ничего не получить!

– Ты слышал законы мироздания. Нельзя возвращать время и воскрешать мертвых, – непоколебимо стоял на своем Митрий.

– А как же Натт?!

– Рехи, не занимай место уничтоженного Разрушителя в этой Цитадели.