Голод. Трилогия

Саре не раз приходило в голову, что Мириам поступала эгоистично, преподнося себе подарки – человеческих любовников. Это было зло, вне всякого сомнения, и какое-то время Сара верила, что найдет в себе моральные силы противостоять Мириам, взяв за основу этот постулат. За год Властитель забирал жизней двадцать. Сама Сара убивала десятерых… и каждая рыдающая, сопротивляющаяся жертва уносила частичку ее сердца. После убийства Сара обычно плакала несколько дней, давала себе слово никогда больше этого не делать и возобновляла попытки питаться донорской кровью.

Если бы не их ночи, проведенные в общей постели… Если бы не возможность разделить блестящую жизнь Мириам, посещать клуб, смотреть на все глазами Властителя, как смотрят на чистый мир после благословенного дождя, – в общем, у нее не нашлось сил сказать «нет». Истина заключалась в том, что она благоговела перед этим созданием, которое ей полагалось бы ненавидеть. Находись она в услужении у самой Геры или Прозерпины, разницы не было бы никакой. Человеческое существо, полюбившее грозную богиню.

Сознание того, какую значительную роль сыграла ее госпожа в истории человечества, наполняло сердце Сары ликованием и гордостью. Семья Мириам породила египетскую цивилизацию, это ее отец перевел израильтян на Ханаанские земли правда, заботясь лишь о расширении своих владений. Но значение этого поступка для истории человечества было, бесспорно, огромное. Что касается Мириам, то ее образ оставил заметный след в мировой литературе. Она, как Суламифь сначала вдохновив царя Соломона на создание «Песни Песней», затем стала Беатриче для Данте, она была Элоизой Абеляра

[22]

и Дульсинеей Дон Кихота – точнее, на ее жизненном пути появился Мигель де Сервантес, и она стала прообразом его героини. История жизни матери Мириам, Ламии, передаваемые из уст в уста легенды о ней вдохновили Джона Китса, выпустившего в 1820 году сборник «Ламия и другие поэмы»

[23]

.

Сара вернулась с бутылкой водки и налила Мириам вторую порцию.

– Как бы мне хотелось тебя утешить, – бормотала она. – Я знаю, дело вовсе не в перелете. Прошу тебя, расскажи, что случилось.

Мириам залпом осушила бокал.

– Платишь пять тысяч долларов за билет, а курить все равно воспрещается.

– Покурите в машине. – Сара взглянула на карту вывешенную у изголовья. При их скорости передвижения они сейчас как раз должны находиться над ирландским побережьем. – Потерпите еще два часа, мадам.

– С чего вдруг ты перешла на «вы»?

– Потому что сегодня госпожа исполнена королевского величия.

Мириам повернула ее голову к себе за подбородок. Лежать обнаженной в ее сильных объятиях, ощутить вкус поцелуев рта, который убивает, – подобные удовольствия приводили Сару в упоение и экстаз, сравнимые, как она подозревала, разве только с вознесением на Небеса на руках Господа.

– Я прошла через невероятный ад. Я сержусь, Сара. Сержусь на тебя.

– Знаю. – Сара уезжала на несколько дней на Беркширские холмы, подальше от клуба, подальше от требований и приказов Мириам. Мобильный телефон она с собой не взяла.

– Дорогая, если я не могу рассчитывать на тебя, то на кого еще?

Сара почувствовала, что ее щеки запылали, как совсем недавно в номере отеля, когда она купала Мириам и увидела на теле своей хозяйки огрубелые и покрасневшие участки кожи. Она знала о способности крови Властителей залечивать раны и потому поняла, что Мириам побывала в серьезной переделке.

– Расскажи, что произошло, любовь моя.

Мириам отвернулась к окну.

Сара тронула черный шелковый рукав ее блузки но Мириам молчала. Очень хорошо. Сара давно научилась подстраиваться под любое настроение своей госпожи.

– В этом наряде ты выглядишь потрясающе, – робко начала она, используя не раз опробованный прием. Никакой реакции.

Что бы там ни произошло в Париже, по крайней мере со старомодными тряпками от «Шанель» покончено. Они вместе отправились к Марии-Луизе и отобрали несколько превосходных вещей Эрика Бержера. Мириам вела себя в магазине чрезвычайно уступчиво, безропотно потратила двадцать тысяч долларов, продемонстрировав безукоризненный вкус и выбрав вещи, которые действительно ей шли. И сейчас в этой изумительной блузе из тонкого шелка поверх ярко-красного атласного топа Мириам напоминала фотомодель с обложки журнала. Этот наряд создал человек, любивший женщин и разбиравшийся в них.

– Я чуть не погибла.

Придвинувшись к ней, Сара поцеловала холодную щеку.

– Не говори так, если это неправда.

– Как ты смеешь! – возмутилась Мириам.

– Прости! Я просто… Прошу тебя, прости.

Мириам откинулась на спинку кресла, закрыла глаза.

– С паспортом проблем не будет?

– Никаких.

– Откуда такая уверенность?

Мириам спрашивала про паспорт, наверное, уже в десятый раз. Но документ был безупречен, потому что принадлежал реальному лицу.

– Леонора – мастер маскировки, – пояснила Сара.

– Леонора, – фыркнула Мириам. – Как ты думаешь, она окажется вкусной?

– Мириам, ты же знаешь, я не нахожу подобные шутки смешными.