Голодающее крестьянство

А вот копія телеграммы, отправленной 23-го ноября из села Альметьева Бугульминскаго уезда; „По случаю неурожая умираем с голоду“. Скот проели. Ближайшее начальство без обязательства ссуды не разрешает. Семян для посева озимей не дали. Благоволите разрешить выдать продовольственную ссуду. Уполномоченный деревни Верхней-Кармалки Сапунов".

Вообще острая нужда в хлебе сказалась тем скорее и тем резче, что имевшихся кое у кого из крестьян скудных запасов могло достать лишь на самое короткое время. Уже в августе и сентябре месяце недостаток в хлебе вынудил очень многих прибегнуть к суррогатам. В октябре же и ноябре масса народа в уездах, наиболее пострадавших от неурожая, питалась хлебом с громадной примесью различных суррогатов, в роде жолудей, лебеды, отрубей, куколя и т. п.

Во многих местностях подобные суррогаты составляли третью часть муки, из которой приготовлялся хлеб. Но были и такія местности, где хлеб изготовлялся главным образом из жолудей с небольшой лишь примесью ржаной муки, которая клалась для клейкости, так как хлеб, приготовленный из одних жолудей, при печеніи разсыпался как песок.

Лично иною было получено множество образцов хлеба, которым питалось тогда крестьянское населеніе в селах и деревнях, наиболее пораженных неурожаен. Между прочим такіе образцы присланы были из Ставропольскаго, Николаевскаго, Бугульминскаго и Бугурусланскаго уездов.

Хлеб, присланный из Хмелеевской волости Ставропольскаго уезда, был изготовлен главным образом из толченых жолудей с небольшою примесью ржаной муки. По уверенію местных жителей, этот хлеб состоял из ³/₄ жолудевой муки и лишь ¹/₄ ржаной муки. Крестьяне говорили, что от употребленія этого хлеба у многих распухали живот, шея и ноги.

Хлеб, присланный из села Ново-Спасскаго Николаевскаго уезда, по сообщенію местнаго земскаго врача, содержал „громадную примесь лебеды и куколя". По внешнему виду он представлял собою плотную, темную, почти совсем черную массу, очень похожую на торф. Но самый невозможный хлеб получен был из некоторых селеній Бугурусланскаго уезда. Действительно, это было нечто ужасное. В нем не было решительно ничего, что бы хотя сколько-нибудь напоминало обыкновенный хлеб, приготовляемый из ржаной муки. Всего более этот хлеб походил на куски того кизяка, который приготовляется крестьянами для топки печей. Читатель, наверное, знает, что кизяки эти приготовляются главным образом из перегоревшаго навоза...

Особенно тяжело было положеніе инородцев, главным образом татар, составляющих весьма значительную часть всего состава населенія Самарской губерніи и в частности Ставропольскаго уезда ¹). Несмотря на это, однако очень многіе, даже из числа вполне интеллигентных людей, относились к татарам без всякаго участія, с явным предубежденіем.

— Помилуйте,—говорили эти лица,—для кого голод, а для татар—праздник. Теперь они за рубль— за два имеют целую лошадь, т.-е. восемь или десять пудов мяса. Чего же им еще лучше? Жрут себе „махан"—и горя мало.

Но в таком виде дело могло представляться лишь издали. На самом же деле нужно знать, что представляли из себя те лошади, которыя попадали в это время к татарам. Это были заморенныя до последней степени клячи, едва-едва передвигавшія ноги и состоявшія буквально из кожи да костей.

Вместо мяса—одне жилы. На одной такой конине без хлеба прожить было решительно невозможно.

Один мой знакомый, занимающій офиціальный пост в уезде, посетил в ноябре месяце татарскую деревню Лабитово, Ставропольскаго уезда. Обойдя избы, он обнаружил, что в трех домах совсем не было хлеба—ни одного ломтя, ни одной корки. Оказалось, что в теченіе уже двух недель обитатели этих домов не видели хлеба и питались исключительно одной кониной. Прежде всего это отразилось на детях и подростках, которые так исхудали, что на них страшно было смотреть. Некоторыя дети представляли собою живые скелеты, обтянутые кожей,—так они были худы. После этого неудивительно, конечно, что люди болели, у них опухали ноги, появлялась рвота...

Затем наступила долгая, суровая зима, в теченіе которой населенію пришлось страдать не только от голода, но и от холода вследствіе недостатка топлива и платья.

— И откуда мужику взять топлива?—говорили нам местные жители.—Своих лесов у него давно нет. Чтобы покупать дрова из казенных, удельных или частных дач, нужны деньги. Остаются кизяки, приготовляемые из навоза. Но раз нет скота, нет и навоза, следовательно нет и кизяков. О соломе и говорить нечего: она так дорога, что ее „не укупишь”, как говорят крестьяне.

Знала ли обо всем этом местная администрація? Знал ли об этом самарскій губернатор, бывшій каваллергард, а затем „благодушный" помпадур г. Брянчанинов? Знал ли об этом самарскій вице-губернатор, пресловутый г. Кондоиди?