Голодающее крестьянство

И только после того, как голод обнаружился в резких и кричащих формах, когда цынга начала косить народ тысячами, администрація, видимо испугавшись грозных размеров народнаго бедствія, начала, наконец, относиться более снисходительно к ходатайствам кружка о разрешеніи тому или иному лицу ехать в уезд, чтобы работать на голоде.

Но не одна администрація относилась враждебно к добровольцам, безкорыстно работавшим на голоде. Не менее враждебно относились к ним и представители Краснаго Креста, особенно разные ротмистры и поручики гвардейских полков. Получая огромные оклады и гонорары и располагая разными „подъемными”, „прогонными" и „суточными", эти господа, пріехав в Самару спасать населеніе от голода, ознаменовали свое пребываніе здесь гомерическими кутежами, разгулами и оргіями. Память об этих кутежах и оргіях до сих пор еще сохраняется в Самаре. Но об отношеніи „красно-крестных “к добровольцам, а также о деятельности Краснаго Креста на голоде—я подробно разскажу в другом месте.

Администратор-крепостник.

Отношеніе местной губернской администраціи к голоду, между прочим, весьма ярко обнаружилось при открытіи в январе месяце 1899 года в г. Самаре очередного губернскаго земскаго собранія, которому предстояло еще раз заняться обсужденіем вопроса о продовольствіи населенія и разсмотреть ходатайства некоторых уездных земств о новых дополнительных ссудах.

Собраніе было открыто речью исправлявшаго должность губернатора самарскаго вице-губернатора Б. Г, Кондоиди,—речью, которая, без сомненія, надолго останется памятной в исторіи голодовки 1898—99 гг. Но, прежде чем говорить об этой речи, необходимо сказать несколько слов о личности самарскаго администратора или, точнее говоря, о его общественных взглядах и убежденіях, поскольку они сказались в его деятельности.

Занимая пост вице-губернатора, г. Кондоиди состоял в то же время усердным сотрудником „Гражданина" князя Мещерскаго и „Московских Ведомостей" г. Грингмута, В этих почтенных органах он печатал статьи, в которых громил русское земство вообще и самарское в особенности за их либерализм и демократическое

направленіе, особенно ненавистное ему. Не мало доставалось также и „третьему элементу".

Во многих статьях г. Кондоиди весьма не двусмысленно доказывал или, точнее говоря, доносил по начальству о том, что самарскіе земцы недостаточно проникнуты верноподданническими чувствами и что в своих постановленіях они нередко идут наперекор даже высочайшим резолюціям, не говоря уже о министерских циркулярах.

Яростно нападая на земство и всячески стараясь дискредитировать его в глазах общества и особенно правительства, г. Кондоиди в то же время употреблял все усилія для того, чтобы возвеличить и превознести дворянство. Он издавал даже брошюры, в которых доказывал, с одной стороны, огромное государственное значеніе дворянства, а с другой — настоятельную необходимость широких меропріятій для поддержанія пошатнувшагося престижа этого благороднаго сословія путем предоставленія ему особых привилегій и всякаго рода льгот,—хотя бы и на счет „меньшого брата“.

Что касается этого последняго, то г. Кандоиди очень не жаловал его. Он был глубоко убежден в том, что наш мужик распущен и что поэтому его необходимо сократить, подтянуть и вообще привести к одному знаменателю. Эту миссію должны были, по его мненію, выполнить гг. земскіе начальники, при помощи и содействіи „института" урядников и других полицейских чинов.

Всякое „народничество“ было особенно ненавистно г. Кондоиди. Сочувственное отношеніе к народу, крестьянам и рабочим он считал вернейшим признаком политической неблагонадежности.

На деятельность земства по народному образованію, по народному здравію и т. д. он так же смотрел как на проявленія оппозиціоннаго направленія земства. По его мненію, главная, а пожалуй, и единственная задача земства должна состоять в проведеніи грунтовых дорог и в постройке мостов.

Словом, это был типичный администратор „конца века“. По вопросу о голоде он сразу занял боевое положеніе. По его мненію, никакого голода, в сущности, не было, а был лишь легкій недород. Поэтому никакой помощи народу оказывать не следует, тем более, что такая помощь только развращает народ, который и без того уже деморализован и распущен до последней степени.