Голодная луна

— Возможно, вы наконец поймете, что книги, которые вы сейчас уничтожаете, все равно будут переизданы еще много раз, — закричал Джереми. Потом он отвернулся, досадуя на то, что им удалось вывести его из себя. Джеральдина наблюдала за всем происходящим, пока огонь не догорел и Мэнн со своими последователями не разметали пепел по ветру.

— Вот они как поступают, — прошептал Джереми. — Подлинные картинки жизни маленького городка.

— В действительности они совершенно другие. Я не удивлюсь, если они извинятся перед нами сразу же после отъезда Мэнна, если не раньше.

— Ты больше им доверяешь, нежели я. Сознание маленького городка стремится ограничить все то, с чем они могут вести борьбу. Хорошие намерения либо простираются до университетов, либо улетучиваются с такой скоростью, на которую они только способны.

— Я знаю, что у тебя на душе, Джерри, но…

— Мне удивительно, если ты знаешь… Кажется, сейчас тебя особо не волнуют дела нашего магазина, как это было раньше.

Он перенес свое недовольство и на новую тему разговора:

— Боже мой, тот американец рассуждает о дьяволе, но если и есть что-нибудь подобное дьяволу в мире, то вот он, дьявол, вот она, дьявольская сила, когда люди пытаются бороться с тем, что, по их мнению, их тревожит, раздражает, мешает спокойной и размеренной жизни обычного горожанина в глубинке. Они думают, что если это убрать с глаз долой, то можно вообще заставить это убраться, уйти прочь, исчезнуть!

— Ты же отлично знаешь, что меня все еще заботят дела в нашем магазине…

Он коснулся в разговоре ее озабоченности и замкнутости в последнее время, неправильно истолковав это. Сейчас, однако, было не время для того, чтобы рассказать ему о Джонатане. Весь остаток дня, когда бы она ни слышала шаги на улице, она сразу вся напрягалась, ожидая нового вторжения верующих или одного из них, возвратившегося с извинениями. Что бы то ни было, когда наступило время, чтобы закрыть магазин, никто больше так и не зашел к ним.

Позднее они отправились с Джереми на обычную вечернюю прогулку, хотя стало уже смеркаться. Им не хотелось встречаться ни с кем из соседей. Вязкие частички пепла шелестели в канаве. Джеральдине показалось, что взгляды из освещенных окон домов будто раздевают ее. Хай-стрит была безлюдна, если не считать отца О'Коннела, который поприветствовал их, когда Джереми собирался поворачивать обратно к магазину:

— Могу ли я присоединиться к вам?

— Иисусе, только не хватало нам сейчас очередной проповеди! — огрызнулся Джереми.

— Я просто шел своей дорогой, когда заметил вас двоих. Мне лишь захотелось узнать, что произошло у вас сегодня в магазине. Я жалею, что меня там не было в тот момент…

— Вы бы, конечно, помогли, а?

— Я надеюсь, что смог бы заставить их подумать дважды, прежде чем что-либо предпринять. Я подниму этот вопрос в это воскресенье, если ко мне придет хоть кто-нибудь из моего прихода. Может быть, придут некоторые из тех, кто еще предпочитает ходить в церковь, а не на те шоу на пустоши.

— Я неверно оценивал вас, — признался Джереми. — Мне всегда казалось, что вы считали своим основным долгом помогать Мэнну и его братству.

— Господь запретил это, особенно с того момента, когда Мэнн пришел ко мне в церковь и начал советовать мне вести службу по образцу его проповедей у пещеры. Меня особо не волнует эта его гомогенезированная религия, и я так и сказал ему об этом. Я придерживаюсь взгляда о том, что ваш способ веры, точнее способ ее выражения не должен рассматриваться вами как обязательное нахождение на грани нетерпимости, толкающей вас к сожжению книг…

— Можем ли мы ссылаться в дальнейшем на эти ваши слов? — спросила Джеральдина.

— При любой ситуации. Это то, о чем я как раз и собираюсь говорить на проповеди в воскресенье. Я не думаю, что он будет счастлив, ведь он не обратил еще весь город в свою веру, а я думаю, что так оно и будет.

— Он говорил что-то о недостатке времени. Перед наступлением чего, вы знаете?

— Да, по ком звонит колокол и всякое такое, но возможно вы и правы в своем желании узнать об этом, если он подразумевает что-то более серьезное. Я посмотрю, что я смогу разузнать об этом, хотя его трудно будет прижать к стенке, если он хочет, чтобы это произошло.

Они находились недалеко от церкви.

— Он использует слова подобно тому, как некоторые доктора прописывают транквилизаторы, — говорил священник, когда Джеральдина вдруг вскрикнула:

— Смотрите, что это?

Отец О'Коннел заслонил свои глаза от лунного света:

— Птицы. Смотрите, вон они там. Правда, я не могу вам сказать, что это за вид.

— Верно, всего лишь птицы, — Джереми взял ее за руку, почувствовав, как она напряглась. — Это всего-навсего их световые образы.