Голодная пустошь

Адди пристально посмотрела на Тану. Какое-то время она молчала и, казалось, побледнела.

— Вам не кажется…

— Что эти события связаны? Но это невозможно. Животных в обоих случаях застрелили, верно?

Адди нахмурилась. Неловкое любопытство Таны все нарастало.

— Он вообще бывает в городе?

— Эллиот? Был пару раз, может, года два назад. С тех пор не показывался, насколько я знаю. — Снаружи бушевал ветер, срывая с веток деревьев куски намерзшего льда и швыряя в окна.

— Но все-таки он еще живой?

— Его трудно было назвать живым, Тана, еще когда он уходил в леса. Страшный, как мертвец, изможденный, опустошенный, измученный посттравматическим расстройством в тяжелой форме. Изоляция и плохое питание ухудшили ситуацию еще больше. Выглядел он ужасно. Мороз лишил его части носа, кончиков нескольких пальцев на руках и ногах. С тех пор как он увидел полусъеденный труп дочери, он лишился рассудка. Теперь он — лишь замерзшее тело и расстроенный мозг. Если он еще жив, это в любом случае уже не человек.

Ветер становился все громче, стук льдинок по стеклам казался скрежетом коготков маленьких грызунов, ищущих выход.

— Зачем тебе это? — спросила Адди.

— Я хотела с ним поговорить.

— Но ты же не считаешь эти два нападения связанными.

— Еще мне сказали, что Эллиот считает: это были не волки.

Адди не сводила с нее глаз. Шум ветра перешел в свист. Огоньки в печи вспыхивали и гасли.

— Иногда, — тихо сказала Адди, — когда боль слишком сильна, человек пытается найти выход. Отрицает. Перекладывает чувство вины на кого-то другого. Особенно когда ощущает виноватым себя. Может быть, Эллиот именно поэтому так сильно хотел верить, что может перевесить этот грех на кого-то другого.

— А почему он ощущал виноватым себя?

— Потому что не смог защитить своего ребенка. — Она помолчала. — Эта мысль и свела его с ума, Тана. Заставила придумать чудовище. — Она повернула ручку, открыла дверь, впустила ледяной воздух. — Это место сводит людей с ума. Если они неосторожны.

— Но вы же здесь уже давно, и у вас все в порядке.

Алли посмотрела ей в глаза.

— Да ну?

Вышла, захлопнула за собой дверь. Тана закрыла ее и подошла к окну. Сквозь ледяные узоры на окнах она смотрела, как Адди натягивает капюшон с меховой оторочкой и бредет по снегу. В неясном, жутком, зеленовато-желтом свете, мерцавшем над вершинами деревьев, женщина в капюшоне казалась героиней сказки. Красной Шапочкой. Волшебницей. Или ведьмой.

Или повивальной бабкой.

Тана вспомнила слова Адди о том, что значит быть матерью. В памяти снова всплыл образ мертвой волчицы с раздутыми сосками. Она представила волчат, плачущих в норе, и подумала: дожили они до утра или хищники пришли на их жалобный голодный писк и убили их под призрачным светом северного сияния? Подумала о матерях Аподаки и Санджита. Сейчас им уже сообщили о нападении, о гибели их детей. Тана безвольно опустила руки. Жизнь несправедлива.

Когда она уже собиралась отойти от окна, через улицу метнулась чья-то тень. Тана придвинулась ближе, протерла пятно на замерзшем стекле.

Никого.

Какое-то время она смотрела на пустую улицу, чувствуя странный холод, пронизывающий до костей.

Вторник. Шестое ноября.

Продолжительность дня: 7.43.25

— Доброе утро, Джейми, — сказала Тана, стоя возле камеры с полным подносом еды.

Он сидел на краю койки, поставив на пол большие ноги. Медленно повернул голову, посмотрел на нее, не видя. Его глаза были пустыми черными дырами. Тана вновь ощутила неловкость.

— Завтракать будешь? Сейчас открою дверь и приду к тебе, хорошо?

Молчание.

Тана открыла дверь, внесла поднос с горячей овсянкой и кружкой кофе. Поставила в ногах кровати. Придвинула себе стул, села напротив. Собаки лежали у двери и наблюдали.

— Геркулес тебе поможет прийти в себя, — сказала она.

Но он молчал, оторванный от всего мира. Тана подумала — может быть, это тоже эффект галлюциногенного грибного чая, который он так любил употреблять.

Тана проснулась в пять утра. Ветер утих, воздух был так спокоен, что ее разбудило внезапное и тяжелое ощущение тишины — словно после затишья ожидалась буря. Выгуляла собак, приняла душ, загрузила фотографии с места нападения, распечатав ту, на которой был серебряный браслет с нефритом. Накормила Макса и Тойона, послушала прогноз погоды, приготовила овсянку на маленькой плите наверху. Приближались несколько грозовых фронтов — в следующие сорок восемь часов ожидались сильный снегопад и туман. Объявили тревогу.

Вчера, прежде чем лечь спать, она просмотрела базу данных и выяснила, что хотя Удаву приходилось ночевать в вытрезвителе, а прошлой весной он был арестован за буйное поведение, поскольку слишком бурно реагировал на попытки остановить работу геодезистов на ледяной дороге, арестован он не был и в криминальных сводках не фигурировал. Что ее заинтересовало, так это фотографии с акции протеста. На них, кроме Джейми, были Селена Аподака и Калеб Петерс. Хотя, с другой стороны, явилась вся деревня, если не протестовать, так хотя бы посмотреть и погреться у котлов.