Голодная пустошь

Он не ответил. Придвинувшись поближе, она коснулась его лица. Щеки были мокрыми.

— Да, — прошептал он хрипло. — Да. Чувствую.

Он держал руку на ее животе, и они долго лежали так, чувствуя близость с бесценным маленьким человеком, живущим внутри ее. Тана поняла, что уже не одинока. Это все по-настоящему. Существо, быстро растущее в ней, мужчина, греющий их обоих в объятиях.

— Ты уже знаешь, мальчик это или девочка? — спросил он.

— Нет, — ответила она тихо. Ей пока не хотелось знать. Она надеялась, что будет мальчик, потому что девочкам тяжело приходится в жизни — судя по ее опыту. Но сейчас ей стало все равно. Это ее ребенок. Ее малыш. И на ничтожную долю секунды ей вдруг показалось, что все будет хорошо.

Маленькое племя, бабушка. У меня есть свое маленькое племя…

И Тана наконец уснула в объятиях Бабаха, теплых, укрывающих от бури. Чувствовать, что ее обнимают вот так, не судят, не пытаются использовать, не давят… не испытывать никакого стыда в этих грубых руках, лишь силу дружбы… было неописуемо трогательно. И уютно.

ГЛАВА 38

Суббота, десятое ноября.

Продолжительность дня: 7.20.37

В половине четвертого Бабах на снегоходе подъехал наконец к своему дому. В половине третьего они с Таной добрались до Твин-Риверса. Снег перестал валить, ветер мчался по долине, разгоняя облака. Бабах попрощался с Таной у полицейского участка — собаки при виде ее чуть с ума не сошли от радости. Судя по всему, оба пса чувствовали себя прекрасно, и камень свалился с души Бабаха.

Розали еще была в кабинете, а Боб из техобслуживания стоял на крыше. Он расчистил от снега маленькую антенну, позволявшую передавать информацию по спутниковому телефону. Теперь, пока еще не разразилась новая буря, Тана может связаться с Йеллоунайфом и потребовать прислать подкрепление. Как скоро детективы доберутся до Твин-Риверса, другой вопрос, но во всяком случае процесс будет запущен. Бабах сказал Тане, что заглянет домой, чтобы помыться, переодеться, посмотреть, не завалило ли снегом взлетную полосу, и сделать еще кое-какие дела. Но еще он хотел убедиться, что с Минди все в порядке.

Снегоуборочная машина двигалась взад-вперед по полосе. Бабах снял шлем, помахал уборщику, тот из окна помахал в ответ.

Нагруженный вещами, Бабах поднимался по лестнице к крыльцу. Хотя уже смеркалось, свет в доме не горел. У входной двери намело сугробы. Бабах нахмурился. Может быть, Минди не выходила на улицу из-за снегопада. Но почему так темно?

Потянул дверь. Она была открыта. Распахнул ее и вошел в дом. Внутри было холодно, все обогреватели отключены.

— Минди? — Он бросил вещи в прихожей, включил свет, разулся. — Минди, ты здесь?

Ответа не последовало.

Он прошел в гостиную, зажег свет, включил обогреватель. Тот затрещал, защелкал, возвращаясь к жизни. Чайный столик был завален пустыми банками от пива и бутылками от алкоголя покрепче. Бабах выругался.

— Минди!

Тишина.

Вышел в прихожую, открыл дверь в ее комнату. Кровать была в беспорядке, опустевший шкаф открыт. Он вновь выругался. Должно быть, Минди ушла в отрыв, напилась и сбежала к какому-нибудь приятелю. Она не делала этого уже два месяца, и Бабах надеялся, что она распрощалась с плохой привычкой.

Нервничая, он побрел в ванную, разделся, встал под обжигающий душ. Смесь тревоги и адреналина жгла все его тело, пока он мылся и думал о Тане. О том, как быть дальше. О Минди. О том, как он свяжется с ФБР, с Интерполом, какими будут следующие шаги.

Он вытерся, переоделся и пошел на кухню, чтобы захватить пару банок пива. Если, конечно, Минди оставила ему что-то. Он сказал Тане, что принесет ей еду из столовой, и сегодня ему хотелось немного выпить за едой. Он решил, что будет ночевать в участке, пока не приедет подкрепление. Днем с Таной будут Розали и собаки, и жители Твин-Риверса будут ходить по улице, пока погода позволяет. Тот, кто убил этих четверых и пытается запугать Тану, не хочет попадаться. Это очевидно, уже исходя из того, в каких местах совершаются убийства и какие усилия он предпринимает, чтобы скрыть следы. Этот больной сукин сын действует под покровом темноты. Он дождется ночи, когда Тана будет одна. Если решил убить ее неподалеку от участка.

Войдя в кухню, Бабах увидел кровь — брызги на белой плите и поверхности стола. Его пульс участился. Опустив глаза, он заметил капли на линолеуме. Нагнулся, осторожно коснулся темного пятнышка кончиком пальца. Засохшая. Старая. Сердце заколотилось. Он поднялся на ноги и увидел термометр для мяса, лежавший на столе за тарелкой с мандаринами. Мрачное предчувствие просочилось в его душу.

Бабах взял термометр. Острый серебряный кончик, который втыкали в сырое мясо, был измазан кровью.

Вот дерьмо.

Однажды Минди уже так делала — расписывала свое тело острыми предметами. Он увидел, как она режет руку лезвием бритвы, узнав, что ее приятель-засранец спит с кем-то другим. Внезапно вспомнились слова Таны.