Голодные Игры глазами Пита Мелларка (СИ)

— Все думают, что мы с ней друзья… то есть, я могу быть единственным человеком, который будет знать ее замыслы, — продолжаю я, — я могу сказать профи, что помогу им ее найти, если они примут меня в свою команду, а сам, в свою очередь, буду пытаться держать их от нее как можно дальше, — я говорю это и понимаю, что это на самом деле идея не так уж плоха, если только продумать, как именно втереться к ним в доверие и поддерживать этот образ как можно дольше.

— Пит, мне нравится твой подход! — восклицает Хеймитч, — это просто гениально, парень! Я усовершенствую твою идею, а вечером, когда объявят ваши баллы, мы с тобой еще раз все обсудим.

— Хорошо, — говорю я и ухожу с крыши к себе в комнату.

До полудня еще рано, а показы начнутся после обеда. Я бреду по коридору и прохожу мимо своей комнаты.

В самой огромной комнате на нашем этаже есть телевизор размером во всю стену. Усаживаюсь перед ним, и безгласая девушка сразу включает его.

Ничего интересного не показывают. Все в предвкушении сегодняшнего события. В программе сводки из каждого дистрикта, повторы Жатвы и церемонии открытия. На ней, как оказалось, почти никого не снимали кроме нас, поэтому о костюмах других дистриктов говорят, опираясь всего на пару кадров, а вот о наших костюмах сняли огромный ролик. Нас показывают, едущих на колеснице, счастливых, улыбающихся и держащихся за руки. Даже в этом мы отличились. Все остальные трибуты стоят на расстоянии вытянутой руки, а мы будто единое целое, порхаем все в огне. Потом на экране опять появляются ведущие. Они по-своему смакуют все происходящее, но все-таки сходятся на мысли, что теперь каждый трибут посчитает своей обязанностью убить выскочек. Спасибо, Цинна… Даже бестолковые ведущие это поняли! Отлично!

Злюсь и ударяю ладонью по столу. Безгласая девушка испуганно смотрит на меня, в предвкушении того, что сейчас я начну вымещать свою злобу на ней. Я встаю с дивана и подхожу к ней, она от этого съеживается и опускает лицо.

— Извини, — мягко говорю я. Она от неожиданности широко распахивает глаза, но потом все равно опускает лицо еще ниже.

— Все в порядке, — я говорю еще мягче и спокойней, — я не хотел тебя напугать. Спасибо, что помогла мне с телевизором, я бы сам с ним не разобрался, — с усмешкой говорю я, — представляешь, меня еще не выпустили на арену, а уже повсюду мне надо с чем-то сражаться: то душ обливает меня кипятком, то полки с одеждой начинают крутиться со скоростью света, как ты тут живешь? — наконец-то безгласая тихонько хихикает.

— Ну ладно, я пойду еще раз сражусь с душем, — она поднимает лицо, одаривает меня приятной улыбкой и кивает, будто желает удачи.

Захожу в свою комнату и валюсь на кровать. Мне ничего не хочется делать, хочется просто лежать так целый день. После того, как Хеймитч сообщит Китнисс о том, что я не хочу готовиться с ней вместе, она точно перестанет мне доверять и возненавидит. Но зато я смогу ей помочь. Я помню, как Цинна сказал: «Что бы она не чувствовала к тебе, для нее это будет стимулом. Она может победить, желая убить тебя, а может спасать тебя и, сама не заметив, выиграть. Ты — ее единственный шанс выжить». Неужели это правда? Мой отец, Гейл, Хеймитч, Цинна — все они уверены, что я смогу ей помочь. Наверное, это так. Они бы не стали говорить такие вещи просто ради того, чтобы меня утешить. Опять начинаю думать о доме, о моем милом доме в дистрикте 12, о моих братьях, об отце, я даже думаю о матери и мне не противны эти мысли. Я скоро умру, поэтому не должен думать о людях плохо. Надо же, мысль о моей смерти не вызывает у меня ужаса. Только надеюсь, что когда профи раскусят мой план, они просто свернут мне шею, а не станут издеваться. Хотя здесь даже надеяться не стоит, если они узнают о моем обмане, меня ждет очень мучительная смерть. Но если Китнисс победит, ей наверняка покажут фильм, в котором замолвят обо мне словечко. Надо попросить Хеймитча сообщить ей после Игр о том, что я не последний засранец, который пытался сблизиться с профи, чтобы протянуть подольше и подставить ее. Возможно, она перестанет меня ненавидеть тогда.

Ну почему все так? Почему именно я? Почему именно Китнисс? Зачем с нами происходит все это? Мы ведь могли быть счастливы, пусть даже не вместе. Китнисс бы была счастлива с Гейлом, а я бы радовался вместе с ней ее счастью. Вероятно, что я бы тоже нашел себе жену, но не перестал бы любить ее. Я бы жил как мой отец… Жил, как мой отец… Разве это жизнь? Нет, уж лучше я до последнего вздоха буду защищать Китнисс, чем жить всю жизнь с этим грузом на душе! Пусть лучше я умру ради нее, и она узнает о моей любви. Нам уже не суждено быть вместе, так пусть хоть она проживет свою жизнь достойно.

Мои размышления прерывает стук в дверь. Я поднимаюсь и подхожу к двери.

— Сейчас открою, — говорю я. И как только замок, открываясь, щелкает, дверь сразу распахивается, и Хеймитч вваливается в мою комнату.

— Я все придумал! Все в малейших деталях! — восклицает он.

— Ну, это отлично, — говорю я, чуть растерявшись, — расскажи теперь мне.