Голодные Игры глазами Пита Мелларка (СИ)

Катон вручает мне небольшой нож и копье.

— Только не пытайся убить нас ночью, — в шутку говорит он, уходя в палатку.

«Не сегодня, слишком рано», — думаю я.

Сажусь у костра и грею руки. Никто не сунется сюда, и каждый из находящихся здесь это знает, но осторожность не повредит.

Рассчитываю на спокойное дежурство, но уже через двадцать минут слышу какие-то странные звуки. Неужели все-таки кто-то рискнул пробраться? Крепко хватаю свой нож, осторожно крадусь на звук и вижу Мирту. Она стоит на четвереньках около Рога и рыдает. Подхожу чуть ближе и понимаю, что девушку к тому же тошнит. Видимо, неспроста она попросила аптечку, но в чем же дело?

— Мирта, все в порядке? — шепчу я.

— Убирайся отсюда, Мелларк! — кричит она. Голос очень странный, похоже на то, что…

— Ты что, пьяная? — не могу сдержать своего шока.

— Это не твое дело! — она неуклюже поднимается и пошатываясь идет к своей палатке.

— Мирта, ты где вообще умудрилась раздобыть алкоголь? — спрашиваю я, но уже сам понимаю, когда вспоминаю про аптечку. Насколько нужно быть глупой, чтобы пить антисептический раствор?! — От такого пойла можно ослепнуть, и это в самом лучшем случае, — комментирую я.

— Это мои проблемы! — она пожимает плечами и тянется к своей бутылке, но я бью ее по руке, и вся жидкость вытекает на траву.

— Ты что, идиот? — Мирта сначала предпринимает попытку кинуться на меня, но теряет равновесие, падает на колени и проводит рукой по растекшемуся спирту, а потом заглядывает в бутылку.

— Ты себя этим угробишь! — говорю я. Мне, конечно, плевать по большому счету, но я не могу закрыть глаза на такую откровенную глупость.

— Мы на Голодных Играх, Пит! Удивила? Мы все сдохнем!

— Нет. Один вернется домой! Это можешь быть и ты! — подхожу к ней и пытаюсь поднять за руку.

— Да нет же! Это не могу быть я. Неужели не ясно? Я не вернусь домой!

— Почему это?

— Потому что он… он… там Диадема, а я тут… а он! Я же ради него… а он с ней! — у нее заплетается язык, к тому же начинается истерика.

— Тише, тише. Все будет хорошо, слышишь? Я понимаю тебя. Все нормально, — пытаюсь успокоить девушку, но все зря. Сейчас она разбудит остальных, и меня за это прикончат. А потом прикончат еще раз, когда узнают, кто дал ей аптечку. Предпринимаю еще одну попытку и крепко обнимаю ее за плечи. К моему удивлению, девушка затихает.

— Ты расскажешь ему, да? — виновато спрашивает Мирта.

— С чего бы?

— Не расскажешь?

— Нет, если пообещаешь, что больше никогда не станешь пить эту дрянь!

— Обещаю, — она шмыгает носом.

— Ну тогда иди и поспи.

— Голова раскалывается, — она хватается за виски руками и хнычет.

— Может быть, в другой аптечке есть обезболивающее?

— Точно! Тогда я схожу за аптечкой, — я хватаю ее за руку.

— Хочешь, чтобы мы взлетели на воздух? Ты же на ногах не стоишь, — подтверждая мои слова, она сильно качается, даже опираясь на меня.

— Точно… а ты не мог бы…

— Конечно, мог бы, — говорю я, и в ответ получаю благодарную улыбку. Я видел, как она улыбалась только раз. На индивидуальных показах, когда пришла ее очередь, Катон пожелал ей тогда удачи.

Аккуратно крадусь к припасам, но ни в одной аптечке нет подобных лекарств, поэтому возвращаюсь ни с чем и решаю принести этой юной алкоголичке хотя бы воды.

— А почему ты помогаешь мне? — спрашивает она, жадно глотая из бутылки.

— Я не знаю. А почему ты всегда такая злая?

— Я не знаю, — копирует она мой ответ.

— Зато я знаю.

— И почему же?

— Ты ведь любишь его, да? — показываю пальцем на палатку, в которой Катон спит с Диадемой.

— Все сложней, чем ты думаешь… — шепчет Мирта и опускает взгляд.

— Хочешь рассказать мне?

— Хочу, но не расскажу. Здесь на каждом сантиметре по три камеры…

— Ах, да… Ну тогда, может, намекнешь?

— Ну, для кого-то эти Игры — наказание. А для некоторых это подарок судьбы. И когда тебе выдается такой шанс, им просто нельзя не воспользоваться. И ты должен быть самым лучшим! Тебя должны запомнить, понимаешь?

— Не совсем…

— Например, ты хочешь выжить, так? Ты придумываешь план, как протянуть подольше. Твои спонсоры не станут присылать тебе еду просто ради горячего ужина, а лучше пришлют спасительное лекарство, верно? Ну а некоторые делают все, чтобы их запомнили. А кого запомнят скорее всего: парня блондиночки-убийцы или парня немного двинутой малолетки? Теперь понимаешь?

— Вполне, — киваю я.

— И зачем я говорю это тебе, боже мой. Надеюсь, завтра не вспомню…

Мне нечего ей ответить. Потому что я испытываю нечто большее, чем жалость… Мы оба приехали сюда с человеком, которого любим. Мы оба понимаем, что не сможет быть с этим человеком. И мы оба готовы пожертвовать жизнью ради спасения этого человека. Нас объединяет общее горе. Здесь на арене нет человека, который смог бы нас понять лучше, чем мы понимаем друг друга. От этого на душе становится еще паршивей, ведь кто-то из нас, а, возможно, и мы оба умрем. А хуже всего, что, если ради спасения Китнисс надо будет убить Катона, я попробую это сделать. И Мирта тоже, не задумываясь, убьет Китнисс ради жизни Катона. Мы должны быть злейшими врагами, но не сейчас. Сейчас мы сидим у костра и грустим о загубленных жизнях.