Голодные Игры глазами Пита Мелларка (СИ)

— Значит, ты такой же, как мама и Прим, — серьезно отвечает она, — а я против, ясно?

Киваю, и она отворачивается. Мне хватает сил, чтобы самому стянуть с себя трусы и кинуть их на берег ручья.

— Кто бы подумал, что особа, убивающая одним выстрелом, так щепетильна, — мне видно сбоку как она слегка улыбается. — Все-таки зря я тогда не дал тебе мыть Хеймитча, — девушка морщит нос и становится какой-то по-детски забавной.

— Он тебе что-нибудь присылал?

— Ничего, — отвечаю слишком быстро. Если бы он потратил на меня деньги, я бы даже с того света его достал. Думаю, что он и сам понимает, кто истинный победитель. Сильная духом, умная, и, даже не обладая большой силой, способная вернуться с арены. Но она об этом знать не должна, поэтому добавляю в голос нотки ревности и спрашиваю. — А что, тебе присылал?

— Да, лекарство от ожогов, — она оборачивается и виновато смотрит на мою ногу, — и еще хлеб.

— Я всегда знал, что ты его любимица.

— Любимица? Да он меня на дух не переносит! — она усмехается.

Как бы хотелось ей рассказать, что Хеймитч ночами не спал и придумывал план ее спасения. И раз он все-таки присылал ей что-то, значит, сдерживается от пьянства. Ради нее. Ради нашего плана.

Хочется рассказать все это, но взамен просто говорю, что он не переносит ее, потому что они слишком похожи. Она сперва морщит лоб, желая возразить, но потом опять напускает на себя серьезный вид.

Так устаю, что глаза сами закрываются, поэтому Китнисс разрешает мне поспать.

И сейчас я не проваливаюсь в обморок, а засыпаю. По сравнению с обычными отключками, сон — это просто блаженство. Никаких сновидений нет, зато я осознаю, что, когда проснусь, снова увижу Китнисс. Возможно, мне опять удастся ее рассмешить и увидеть улыбку.

Через некоторое время чувствую, как она слегка дотрагивается до моего плеча. Открываю глаза и улыбаюсь. Но вместо слов приветствия она говорит, что пора уходить.

— Уходить? Куда уходить?

— Здесь оставаться нельзя, — она права, мы находимся на полностью открытой местности, так еще и в углублении. Да, тут есть вода и, возможно, съедобные ягоды, но, если кто-то увидит нас, нам не убежать.

Китнисс предлагает идти ниже по ручью и найти укрытие. Соглашаюсь, и она помогает мне одеться, а потом тянет вперед за руки, чтобы я мог встать. Больная нога совсем немного касается земли, и по всему телу разносится такая боль, что в глазах темнеет.

Напарница подбадривает меня, но и сама понимает, что идти я не смогу, поэтому усаживает меня на камень и идет осматривать окрестности. В это время думаю о том, что без меня ей было бы куда лучше.

— Я нашла приличную пещеру, — обреченно говорит она, — и она совсем недалеко отсюда.

Опять киваю и сам поднимаюсь с камня. Это сложнее, чем казалось, но уже что-то, ведь утром я еще не мог даже пошевелить руками.

Пещера и вправду выглядит прилично. Китнисс устилает дно еловыми иголками, а сверху кладет спальный мешок. Опираясь на ее плечо, спускаюсь внутрь и, когда сажусь на пол, облегченно вздыхаю. От ходьбы рана начинает пульсировать с новой силой.

Вот бы мне сейчас обезболивающее или что-то от инфекции, но эти блага остались где-то в далеком прошлом.

Китнисс помогает мне залезть в спальник, а сама идет маскировать вход.

Уже через пять минут становится понятно, что у нее ничего не выходит. Она злится и срывает все ветки с пещеры.

— Китнисс, — зову ее, и она мгновенно подходит и убирает с моего лба волосы, — спасибо, что нашла меня, Китнисс.

— Ты бы тоже нашел меня, если бы мог…

— Послушай, — говорю твердо и беру ее за руку. — Если я не вернусь…

Она прерывает меня на полуслове, не дав сказать, что я хочу, чтобы она передала всей моей семье, что я их любил и Гейлу, что старался выполнить его просьбу до последнего вздоха.

— Не говори так! Я что зря выкачивала весь этот гной? — она морщит носик и опять становится по-детски забавной. Вот такой ее и запомню. Храброй, сильной, но в это же время милой и смешной.

— Нет. Ну, если вдруг… — она опять перебивает меня.

— Никаких вдруг. Это не обсуждается, — она кладет мне пальцы на губы и делает строгое выражение лица, будто моя рана и инфекция послушно выполнят указ.

— Но я… — в этот раз она не просто перебивает меня, а целует. Даже дергаюсь от неожиданности, но через мгновенье уже растворяюсь в ее губах. Они у нее мягкие и слегка прохладные. Или это я слишком горячий, но, в любом случае, от этого поцелуя мне становится до невозможности хорошо. Он исцеляет лучше любой мази. Мне хочется целовать Китнисс вечно, но она первая отстраняется.

— Ты не умрешь, — ласково говорит она. — Я тебе запрещаю. Ясно?

— Ясно, — шепчу, не веря всему происходящему. Эй, дурацкая инфекция, ты вообще видела, что только что произошло? Ослушаться теперь просто без вариантов.

В этот момент хочется поверить в то, что мы сможем вернуться домой. Сможем жить в деревне победителей и пытаться забыть весь этот кошмар. Я буду работать в пекарне, а она… Она будет охотиться, если захочет. И мы будем счастливы. Несчастные влюбленные из дистрикта 12 станут счастливыми.