Голодный ген

В большинстве средних и даже начальных школ стоят автоматы, торгующие содовой и сластями. Как правило, они доступны учащимся в любое время дня. А школьные столовые в изобилии предлагают фастфуд. Я, обычная мать, нисколько, как и многие тысячи родителей, не задумывалась обо всем этом, пока осенью 2001 г. в среднюю школу не поступила моя младшая дочь. По электронной почте она получила меню ланча — и не могла поверить своему счастью. Ассортимент включал в себя курицу с картофелем фри, жареные пирожки с курятиной, пиццу «Домино», чизбургеры и гамбургеры. Из напитков предлагались содовая, фруктовый пунш, шоколадное и клубничное молоко. Особо рекомендовались сдобные булочки и мороженое. Что за выбор! Я вздрогнула: ведь у шестиклассницы не будет свободного времени на то, чтобы нормально поесть на перемене в каком-нибудь другом месте. А из-за жестких требований учебного плана и стесненного бюджета школы в расписание включен всего лишь один час физкультуры в неделю…

Тема физического воспитания молодежи десятилетиями не сходит у американцев с языка. В пору Великой депрессии школьные программы спортивных занятий были сокращены донельзя, став жертвой финансового дефицита и разделив судьбу других «второстепенных» предметов, таких как музыка и изобразительное искусство. Последствия не замедлили сказаться. При проверке, проведенной Министерством образования в 1944 г., обнаружилось, что только половина учащихся посещает уроки физкультуры. Шло военное время; школьники старших классов и студенты колледжей стояли перед реальной перспективой призыва. Правительство обеспокоилось; какие из них выйдут солдаты? Побуждал обратить внимание на проблему и пример Советского Союза, где развитие физической культуры ставилось во главу угла, по крайней мере риторически. В 1947 г. советские пропагандисты Б. П. Ипсипон и Н. К. Гончаров писали в брошюре «Хочу быть как Сталин»: «Физкультура способствует развитию качеств, кровно необходимых бойцам Красной армии».

Америку не могло не волновать отставание в этом вопросе. Вскоре началась холодная война. Новая идеология поставила чуть ли не знак равенства между мышечной дряблостью и стратегической уязвимостью; о спорте начали говорить как об одной из составляющих национальной безопасности. В 1950-е гг. Корейская война выявила слабое место американских вооруженных сил: при значительных нагрузках огромное число солдат жаловались на изматывающие боли в спине. Ганс Краус и Соня Вебер, сотрудники Клиники лечебной физкультуры при Колумбийском университете, установили после обследования нескольких тысяч человек, что 80 % из них страдает мышечной недостаточностью. Стремясь выяснить, откуда растут корни проблемы, ученые протестировали 4 тыс. школьников в 16 разных по населенности городах Атлантического побережья. Около 60 % детей и подростков оказались физически ослабленными. Потрясенные своим открытием.

Вебер и Краус предположили, что недоразвитость мускулатуры — явление не географическое, а возрастное, и для проверки обследовали 2 тыс. школьников Европы — в Австрии, Италии и Швейцарии. Тут были продемонстрированы иные результаты: ослабленность выявилась лишь у 8,2 %. Пришлось признать: американская молодежь, считавшаяся самой здоровой в мире, в целом недостаточно тренирована.

Шокирующая новость мигом облетела страну. Ганс Краус совершил турне с циклом лекций на взволновавшую всех тему. В конце концов он был приглашен на ланч президентом США Дуайтом Эйзенхауэром. Тот, всегда следивший за своей спортивной формой и недурно играющий в гольф, серьезно отнесся к соображениям Крауса и распорядился создать комитет под руководством вице-президента Ричарда Никсона для разработки государственной программы по физической подготовке, год спустя, в 1956 г., преобразованный в Совет по физическому воспитанию при президенте. Перед этой структурой была поставлена задача оформления правовой базы для принятия на федеральном, региональном и муниципальном уровнях законодательных актов, направленных на развитие детского и юношеского спорта. Желаемого не произошло. Журнал «Спорте илластрейтед» отнес неудачу за счет «изначально неясно сформулированных принципов». В 1958 г. Никсон отказался от должности председателя совета, передав полномочия министру внутренних дел Фреду Ситону. На том дело и заглохло.