Голодный ген

«Я изучал нейрохирургию, полагая, что это уникальная специальность для тех, кто готов делать особо тонкие и сложные операции на головном мозге, — говорит Эдвард. — Оказалось же, что нейрохирурги сталкиваются в основном с грыжей межпозвонкового диска и травмами. По большей части это уныло и тривиально».

Мун вернулся в Гарвард, чтобы стажироваться в общей хирургии в Медицинском центре диаконис — Бет-Израэль. Теперь он специализировался на раке молочной железы и операциях на желудке. И то и другое оказалось для Эдварда интересным. Но в первом случае выбивало из колеи общение с пациентками. Они тщательно прочесывали Интернет, выискивая во «всемирной паутине» все, что только возможно, о раке молочной железы, и приходили с найденными материалами в офис Муна — не столько советоваться, сколько советовать. Их бесцеремонная назойливость не могла не раздражать. «Что такое операция на молочной железе? — спрашивает врач и сам же отвечает: — Это маленький разрез и быстрое восстановление после хирургического вмешательства».

Пациентки, естественно, относились к своей беде иначе, требовали вторичных осмотров, дополнительных заключений и особых гарантий, и все права были на их стороне. Что мог поделать Мун? Он отказался от этой области хирургии.

Иначе сложилась ситуация с хирургией желудка. Здесь Эдвард ощущал доверие больных: они в полном смысле слова вверяли свою судьбу лечащему врачу, не задавали лишних вопросов и не ожидали чудес. Сам же Мун отдавался работе с подлинным энтузиазмом. Дело и впрямь было захватывающим.

«В Японии и Корее десятки тысяч людей умирают от рака желудка, — говорит Мун. — Эта напасть унесла и нескольких моих родственников».

В Корее хирурги, оперирующие желудок, в большом почете. Не был исключением и дедушка Муна по отцовской линии, человек, по чьим стопам пошел Эд. Внуку очень хотелось быть достойным деда, заслужить похвалу требовательных родителей и уважение окружающих. Неудивительно, что он в конце концов, после долгих лет учебы и работы, стал одним из ведущих специалистов Медицинского центра диаконис — Бет-Израэль — клиники, лидирующей в области желудочной хирургии по всей стране и даже миру Но, в отличие от деда, Мун-младший удалил не так уж много раковых опухолей. Его профессиональный интерес обращен на специфические операции, доступные лишь немногим практикующим медикам: Эдвард изменяет рабочий объем вполне (или даже слишком) здоровых желудков, уменьшая их до размера небольшого мешочка. На одну такую операцию, именующуюся обходным желудочным анастомозом по Ру,[3] у него уходит около 90 мин.; большинству коллег Муна требуется значительно большее время.

Непосредственные последствия подобного оперативного вмешательства предсказуемы и зримы. Больной, подвергшийся ему, некоторое время совсем не может принимать пищу естественным путем, а потом ест не так много, как раньше. Трансформированный желудок наполняется куда быстрее; если жертва чревоугодия не умерит вовремя свой аппетит, ей не миновать тошноты и рвоты. Эта реакция не осложнение, а ожидаемый и важный эффект. В результате удачно прооперированные пациенты худеют столь интенсивно, что вскоре их с трудом узнают друзья и родственники.

Желудочный анастомоз показан тем, кому нужно скинуть не менее 45 кг; обычно желаемый эффект достигается примерно за 18 месяцев. Понятно, что в Юго-Восточной Азии, где трудился дедушка Эдварда, патологически тучных людей не настолько много, чтобы они выстраивались в очередь к операционному столу. Зато американцев, решившихся на операцию, к 2000 г., когда я впервые встретилась с доктором Муном, насчитывалось 40 тыс. За пять лет до этого их было вдвое меньше, а в ближайшие три года, как ожидается, число прооперированных снова удвоится. Эдвард не считает эти прогнозы преувеличенными: он знает многих, кто нуждается в его услугах. Рабочий день хирурга расписан по минутам. Сейчас пришел черед Нэнси Райт.

* * *

Ее рост — 1 м 60 см, вес — около 125 кг, следовательно, ИМТ — 48,8, что говорит об угрожающем уровне ожирения. Нэнси необходимо похудеть как минимум на 45 кг. Она знает, что это возможно: двое ее коллег прошли через желудочный анастомоз; более того, год назад ее старшая дочь решилась на операцию и похудела на 40 кг. Этот пример окончательно убедил Нэнси, и ничто теперь не заставит ее изменить принятое решение. «И дочка, и я упрямы как мулы, — говорит Нэнси, — такая уж у нас порода. Если анастомоз помог ей, то и для меня он хорош».