Голодный грек, или Странствия Феодула

Храм, где служил Саркис, стоял высоко в горах, отчасти вырубленный в скале, отчасти пристроенный к ней сбоку. С восточной стороны к храму теснились обтесанные плоские камни с вырезанными на них виноградными лозами и крестами.

Кругом храма высились горы, иссушенные солнцем, так что тонкая серая пыль день и ночь скрипела на зубах. Далеко внизу белой лентой пенилась и прыгала безымянная речка.

В холодном полумраке храма, воткнутые в ящики с песком, горели лучины, наполняя темный воздух золотистым светом.

Но всего удивительнее были в храме стены – лишенные всяких украшений, вытесанные из розовато-серого камня. Любое слово, сказанное в самом храме, тотчас звонко разносилось по всему помещению, поскольку при строительстве в стены было вмуровано восемь пустых кувшинов. Благодаря этим кувшинам воздух в храме распределялся особенным образом, и всякий звук делался громким и ясным. И только в одном месте, при входе, голос становился глухим и как будто плоским. Это происходило потому, что в девятом сосуде, замурованном в стену слева над порогом, находилась отрубленная голова одного лютого идолопоклонника, который некогда приходил сюда во главе несметного войска, пытался захватить Армению и разрушить ее храмы, но милостью Божьей был разбит и предан справедливой казни.

Много чудес таил в себе храм; однако не обо всех сумели сохранить воспоминание люди, но только о некоторых.

И вот постигла Армению новая беда. Явились в горы отряды сарацин и учинили настоящий разбой. Многих жителей они убили или угнали в плен; разрушили дома, забрав оттуда все добро; добрались и до храма и священника пронзили копьем прямо у алтаря. А затем, охваченные дьявольской злобой, принялись крушить стены, поджигая все вокруг. Один за другим лопались певучие сосуды – все восемь; когда же дошла очередь до девятого, то оттуда выкатилась отрубленная голова с оскаленными в черной бороде зубами.

Все это видел сын священника, который скрывался в горах неподалеку. Когда настала ночь, он пробрался в разоренный храм и добыл из-под развалин крест – сарацины не тронули его, питая суеверный ужас перед знаком истинной веры. С этим крестом молодой армянин направился в Святую Землю и спустя много месяцев достиг своей цели, претерпев по дороге множество бед и лишений. В Иерусалиме он принял имя брата Сергия и ушел в пустыню, ибо ничего не жаждал столь сильно, как только спасения своей души.

Он превозмогал голод и нехватку воды, страдал от праздных мыслей и похотения, и часто так случалось, что, кроме Диавола, не было у него собеседников. Подбежит, к примеру, ящерка и давай насмехаться:

– Брат Сергий, а брат Сергий!

– Что тебе? – спросит брат Сергий. А она:

– Скажи мне, брат Сергий, правда ли, что несторианим монахам дозволено жениться?

– Ничуть не бывало, – отвечал брат Сергий. – С чего это ты взяла?

– А почему отец твой, священник, не остерегся зачать тебя? – не унималась ящерица. – Грех это!

– Отец мой, священник, не был монахом, – сердился брат Сергий, вынужденный растолковывать очевидное. – Священникам же святой Несторий дозволяет брать жен и рождать с ними детей.

– Не пойму я, в кого ты веруешь, – пищала ящерка, бегая по песку взад-вперед. – В Христа или в святого Нестория?

– Ах ты!.. – пуще прежнего сердился брат Сергий. – Так ведь и Христос не воспрещал жениться!

Только пустое это дело – спорить с диаволом. Глядь – вместо ящерки лежит на песке голая женщина. Лежит и пальчики на смуглых ногах поджимает – словно бы от нетерпения. Что тут скажешь? Как-то раз не сумел удержаться брат Сергий, пал рядом с нею. Только-только руку протянул, а женщина ушла в песок. Водой просочилась, точно ее и не было. В сердцах плюнул брат Сергий на то место, где она лежала. Слюна вскипела, поднялась желтой пеной. Тут уж брат Сергий нешуточно испугался и ушел в другое место, а прежнюю хижину бросил.

Так и боролся он с искушениями, покуда не явился к нему ангел в одежде пыльной и рваной и не велел покинуть земли Иерусалимские, а ступать вместо этого к владыке всех монголов, великому хану Мункэ, дабы просить о помощи в восстановлении отцовского храма. Ибо всяк должен заботиться о своем наследии; наследие же брата Сергия – храм, где служил Саркис.

– Как же я пойду к великому хану? – возразил ангелу брат Сергий. – Кто я такой, чтобы он стал меня слушать?

Тут гневный пурпур проступил сквозь пыль на одеянии ангела, легким пламенем вспыхнуло все его тело, и могучая сила сбила брата Сергия с ног, повергла его ниц и набила рот и глаза его жгучим песком.

– Берегись, брат Сергий! – сказал ангел грозно. – Я передал тебе волю Господа Бога твоего. Или любезнее тебе оставаться здесь на попечение диавола? Впрочем, ты волен выбирать.

Сказав так, ангел ушел. Следы босых его ног пылали до позднего вечера и даже наутро были еще горячими.

Так вот и случилось, что оставил брат Сергий земли Иерусалимские и направился к великому хану Мункэ.