Голодный грек, или Странствия Феодула

Поскольку немалое знал он от своего отца и старался подражать его благочестивой повадке, то вскоре прослыл среди монголов за предсказателя и отчасти даже чудотворца, а это именно тот род людей, которые пользовались при дворе великого хана особенным почетом. Другие христиане, находившиеся там, также были все несторианами и не признавали над собою власти Рима, хотя в тонкости Несториева учения не входили – по невежеству и полной неспособности. Многие из них были также подвержены общему среди монголов пагубному пристрастию к хмельным напиткам, например, некий законоучитель Давид и один русский дьякон именем Болдыка, который, злоупотребив молочной водкой, тотчас принимался вещать и прорицать окружающим, причем подчас против их воли.

Брат Сергий привез с собой из Святой Земли разные чудесные вещи, например, один чрезвычайно горький корень, обладавший неслыханной целебной силой, и крошку хлеба со стола Тайной Вечери. Эту крошку, заключенную в малый хрустальный ковчежец, он носил на груди и никогда с нею не расставался. Разумеется, Давид и Болдыка, а также некоторые иные завидовали достоянию брата Сергия и его славе.

И вот случилось так, что одна из жен великого хана тяжко захворала, а звали ее Хутухтай-хатун. Здесь надобно сказать, что, хотя у великого хана, бывшего полным язычником, имелось великое множество жен, этой своей женой дорожил он особо, и она считалась среди прочих за госпожу.

Сперва призвала она к себе служителей идольских, но те никак не сумели помочь ей, что и неудивительно при лжеименном знании их.

Тогда великий хан послал за братом Сергием и двумя его сотоварищами, Давидом с Болдыкою, и спросил их, действительно ли так велика их волшебная сила, как о том рассказывают. На это Давид отвечал, что более могущественных заклинателей свет не видывал; брат Сергий добавил, что по особенной молитве умеет призывать к себе ангела и тот является беспрекословно и исполняет любые добрые дела, какие только укажет ему брат Сергий; дьякон же Болдыка присовокупил, что будущее и прошлое совершенно прозрачны для его пророческого взора. И тогда великий хан велел им исцелить его жену, Хутухтай-хатун, ибо она дорога его сердцу.

– Государь! – легкомысленно объявил Болдыка. – Для нас это легче легкого, ибо мы в отличие от идолопоклонников и сарацин служим истинному Богу. А коли госпожа, несмотря на все наши старания, умрет – что ж, будет только справедливо, если ты отрубишь нам голову.

Сказав такое, он тотчас ужаснулся, но было уже поздно.

Тогда все трое не мешкая отправились к жене великого хана и нашли ее в маленьком шатре, стоящем отдельно от прочих, где жили ее служанки и малолетние дети. Брат Сергий заметил, что это весьма разумно устроено, ибо всякая болезнь есть странник и любит переселяться из одного тела в другое. Однако, обладая природой отчасти диавольской, болезнь умеет также переселиться в новое тело с таким расчетом, чтобы и прежнее оставалось в полной ее власти. И в этом, как считал брат Сергий, заключена одна из самых страшных тайн сатаны.

Товарищи молодого армянина, выслушав это ученое рассуждение, преисполнились почтением к его мудрости и предоставили ему первенствующую роль в исцелении ханской жены.

Все в шатре указывало на то, что недавно здесь побывали жрецы идольские и прилагали немалые старания к исцелению больной. Ложе госпожи Хутухтай было окружено мечами, наполовину вынутыми из ножен: по обеим сторонам, в изголовье и изножье. Было очевидно, что это – часть какого-то заклинания. А на низеньком столике, где обыкновенно ставят угощение, Болдыка ничего не обнаружил, кроме одной чаши, доверху наполненной пеплом. Над пеплом был привешен черный камень, и это тоже было идольским служением и колдовством.

Сама же ханская жена неподвижно лежала на своем ложе и только водила глазами во все стороны.

Болдыка тотчас уселся возле этой чаши с пеплом и напрягся, силясь увидеть будущее, однако без привычной подмоги в виде рисовой или молочной водки мало преуспел. Законоучитель Давид взялся читать молитвы, но поскольку он, как и многие другие несториане, обитавшие на окраине христианского мира, все службы вел на сирском языке, которого решительно не понимал, то и выходила у него вместо молитвы сплошная абракадабра. Толку от нее не было никакого, напротив – выходило одно кощунство, и потому брат Сергий запретил ему это делать.

Сам же брат Сергий взял нож и чашу с водой, измельчил в порошок часть бывшего при нем чудотворного корня из Святой Земли и высыпал порошок в воду, отчего она сделалась горькою, подобно водам Апокалипсиса. Эту воду он благословил крестом, выжженным у него посреди ладони, после чего дал выпить больной, сказав: «Прими Духа Святого». Она охотно выпила, и от столь горького питья все внутренности ее подверглись великому волнению, которое она сочла за чудо. Затем он возложил ей на грудь хрустальный ковчежец с крошкой Тайной Вечери и велел держать не снимая до следующего дня.