Голодный океан. Рикэм-бо

В газетах писали, что конгрессмен Элтхауз с семьей и друзьями проводил отпуск на личной яхте возле побережья Флориды. Судно и все кто был на борту, исчезли при странных обстоятельствах.

– В последнем номере «Вечернего телеграфа» я читал, что нашли лишь несколько обломков яхты.

– Абсурд, согласитесь – скорбно заметил Гудвин, качая головой. – Лишь несколько обломков и ни одного тела за десять дней поисков. Хотя, как вы понимаете, конгрессмены исчезают не каждый день, и к операции привлечены значительные силы.

Нас интересует, что вы об этом думаете. Кстати, вот, можете посмотреть фотографии. Они сделаны с борта поискового судна и не попали в прессу.

Игорь взял несколько снимков, внимательно просмотрел, вернул обратно, после чего откинулся на спинку скамейки и закрыл глаза. Так прошла минута. Гудвин нетерпеливо кашлянул:

– Что скажите, мистер Исмаилов?

– Вам ведь не это интересно.

– Да?! – у Гудвина заметно дрогнули брови. Хотя он пытался выглядеть искренне недоумевающим, забегавшие глаза выдали его.

– Да – жёстко повторил за ним Исмаилов. – Думаю у вас достаточно специалистов, которые способны всё тщательно проанализировать. Хотя в газетах чего только не пишут. И про внезапный взрыв двигателя, из-за которого экипаж яхты, якобы, мог не успеть подать сигнал бедствия. И про убийство из ревности… Журналисты раскопали всё грязное бельё этой семьи, даже пишут, что конгрессмен мог умышленно исчезнуть, чтобы обрубить таким образом свои все проблемы.

– Этими бреднями пусть кормят домохозяек – презрительно прожевал второй контрразведчик по фамилии Вульф. – Тем более что исчезновение политика не было внезапным. С борта яхты успели отослать странное сообщение…

– В этой связи нас заинтересовал ваш доклад 1942 года – перебил подчинённого Гудвин.

– Вот как?

– Да, мы случайно наткнулись на него в архиве.

– Послушайте, джентльмены, раз вы читали моё дело, то в курсе, что с флота меня списали психиатры. Меня комиссовали вчистую. В госпитале из-за моих откровений меня объявили ненормальным и подвергли весьма радикальному лечению. Хорошо ещё, что дело не дошло до лоботомии. Но через меня пропускали электрический ток, погружали в ванну с ледяной водой и проделывали со мной ещё массу любопытных вещей. После такого я уже ничего не помню. Кроме того, я не хочу лишиться своей нынешней работы в университете и снова оказаться запертым в психушку.

Игорь снова взглянул на часы и поднялся, давая понять, что разговор окончен:

– Прошу прощения, но через десять минут у меня начнётся новая лекция.

– Ну что ж… – Гудвин понимающе улыбнулся и тоже поднялся со скамьи. Вслед за ним это сделал и Вульф. На прощание вместе с протянутой для рукопожатия рукой старший контрразведчик вежливо предупредил:

– Хочу надеяться, что о нашем разговоре вы никому не расскажите. Желаю успехов.

– И вам того же. Жаль, что не смог вам помочь.

– Ничего. Вот, возьмите – Гудвин протянул Исмаилову свою визитную карточку, пояснив:

– На тот случай, если вдруг что-то всё-таки вспомните.

У второго низкорослого контрразведчика оказалась рука каменотёса. Игорь машинально отметил про себя, что если высокий в этой паре – голова, то его напарник наверняка – кулаки, и ещё вечно голодное чрево.

Глава 3

На выходные Исмаилов отправился к своему другу: Георгий или на американский манер Джордж Габор был известным писателем, публицистом и общественным деятелем. Ещё он был талантливым музыкантом и ярым коммунистом. Венгр по национальности, Джордж покинул родину ещё до войны. При нацистах его арестовали, но через год он сумел бежать, перебрался вначале во Францию, а оттуда в США. Здесь эмигрант пришёлся ко двору в первую очередь благодаря тому, что вырос в семье дипломата и сразу стал писать на английском языке. Его романы вызвали одобрительные отзывы критики, а статьи охотно публиковала пресса – в первую очередь левого толка. Хотя свои страницы талантливому публицисту предоставлял даже престижный и солидный Life. В 1942 венгр получил Пулитцеровскую премию за антифашистский роман «Прокажённые в раю».

Полгода назад Габор перебрался с материка на небольшой остров неподалёку от побережья. У Игоря впервые появилась возможность посетить его новую резиденцию.

Он прибыл первым паромом и в половине десятого постучал в дверь скромного типового дома. Исмаилову пришлось достаточно долго ждать, прежде чем ему отворили. Джордж встретил его в пижаме и в домашних туфлях. Судя по мятому лицу и воспалённым глазам, ночь выдалась для него бессонной. Редкие волосы по бокам внушительной плеши спутались и топорщились. Друг выглядел обеспокоенным и озирался по сторонам.

– Заходи скорей – Джордж настойчиво потянул Исмаилова за протянутую для рукопожатия руку в дом. Однако отчего-то передумал: – А впрочем, почему мы должны прятаться, словно крысы! Ты ведь голоден?

Исмаилов хмыкнул что-то неопределённое и развёл руками.

Истолковав это как выражение согласия, Джордж предложил позавтракать «где-нибудь на свежем воздухе».

– Хорошо, – согласился Игорь. – В таком случае я пока не стану заходить, а подожду тебя здесь.