«Голодомор» на Руси

Вместе с тем, как уже говорилось, даже к 1928 году сельское хозяйство Советского Союза так и не вышло на довоенный уровень. Посевные площади под зерновые культуры составили только 94,7 %, а валовой продукт сельского хозяйства составил 91,9 % от показателей 1913 года. Вместе с тем товарность сельского хозяйства упала, особенно в области зерновых культур. Так в 1926 году городское население возросло на 1,6 миллиона человек по сравнению с 1913 годом, а товарная часть зерновых продуктов составила всего лишь 10,3 миллиона тонн против 21,3 миллиона тонн в 1913 году.

Произошли существенные изменения в соотношениях классовых сил в деревне. Теперь, после Октября, 94,5 % земли принадлежало бедняцким и середняцким хозяйствам. Однако, хотя кулацким хозяйствам принадлежало 5,5 % земли, они все еще имели большую экономическую силу: 20 % всей товарной продукции зерновых в стране.

Зажиточные слои деревни, экономическая мощь которых намного превосходила их численность (уже весной 1926 года в руках 6 % крестьянских хозяйств было сосредоточено около 60 % товарного зерна), фактически прекратили продажу зерна государственным заготовителям и кооперации, придерживая его до весны, когда возникнет более благоприятная рыночная конъюнктура.

Обследование в Сибири того, что читали крестьяне, показало: кулаки покупали преимущественно юридические книги и больше знали о советском Своде законов о земле и Уголовном кодексе, чем большинство местных юристов.

Политика Советской власти в период нэпа была направлена на поддержку бедняков и против кулаков. Первых освободили от продналога, у них были преимущества при получении образования, вступлении в комсомол и партию, им должно было отдаваться предпочтение при поступлении на работу в промышленности и при получении канцелярских и управленческих должностей в сельских Советах. Кулаков же наказывали лишением права голоса и посредством налогов, им было недоступно то, на что бедняки имели преимущественное право.

Почему-то считается, что к концу нэпа политика дискриминации кулаков приняла еще более суровые формы, положившие начало драматическому росту враждебности, кульминацией которого стало решение Сталина о «ликвидации кулачества как класса». На самом деле все было иначе. Крестьяне быстро нашли ответ на внеэкономическое давление властей. Зажиточные крестьяне, опасаясь, что их посчитают за кулаков, часто прибегали к разного рода уверткам, например, нанимались на работу (с лошадью) к безлошадному крестьянину, с тем, чтобы сойти за бедняков. Крупные зажиточные хозяйства дробились на меньшие, чтобы скрыть доходы и уменьшить налоги. Число хозяйств, относимых к кулацким в 1929 году, уменьшилось на 25 %. Как подметил один из участников дискуссии 1931 г., «сейчас в зажиточные никто не лезет, а все лезут в бедняки, потому что в деревне это стало выгоднее».

В связи с ростом сельского населения земельные наделы ежегодно уменьшались, то есть продолжался процесс дробления хозяйств. Например, к 1928 году сельское хозяйство Казахстана только достигло довоенного уровня, но продолжался процесс дробления крестьянских хозяйств: 1250 тыс. хозяйств в 1928 году против 800 тыс. хозяйств в 1913 году. Крестьянство работало, по существу, на свой прокорм. Объем товарного зерна, поступающего в промышленные города, также катастрофически уменьшался.

Все это привело к возникновению существенных проблем в народном хозяйстве СССР и прежде всего в области продовольственной безопасности.

Почему-то считается, что если в 1925 г. в городах не было серьезных перебоев со снабжением хлебом, го это потому, что падение централизованных хлебозаготовок компенсировали частные заготовители. Но в конце 1927 г., несмотря на то, что плановые заготовки за 2-е полугодие на 10 % превысили уровень 1925 г., хлеба повсеместно не хватало, за ним выстраивались огромные очереди, так как частные заготовки были запрещены.

Почему-то считалось и считается сейчас, что для роста производства зерна надо было материально заинтересовать крестьян, но А. Чаянов показал, что это положение неверно. Материальная заинтересованность работает, если тягость труда не велика, как, например, случилось, когда на село пришла механизация. Однако при ручном труде повышение оплаты за зерно немедленно бы снизило производство зерна, что и было продемонстрировано после революции в годы нэпа, когда производство товарного зерна действительно снизилось. Поднять товарность сельского хозяйства можно было только через увеличение производительности груда, а увеличить производительность труда без механизации было невозможно. С другой стороны, трактора надо было обслуживать. А для их производства нужны рабочие для промышленности. Круг замкнулся.

Поэтому с середины 20-х годов усиливаются иные, неналоговые методы поступления средств в госказну, такие, как принудительные займы, заниженные цены на зерно. Поэтому в 1927–1928 годах частный сектор играл уже меньшую роль в снабжении городов, чем в предыдущие годы.