Голое небо

Представляя художественно оформленную идеологию своего автора, являющегося членом некоторой общественной группировки, некоторого класса, литературное произведение по природе своей двусторонне: во-первых, оно является известным итогом, результатом творческого процесса, то есть, специфически литературной обработки с определенной точки зрения материала, полученного писателем в процессе его социального бытия. С другой стороны, уже существующее, написанное произведение, попадая в читательскую среду, также имеющую определенную идеологию, социально обусловленную и находящуюся в некотором — положительном или отрицательном отношении к мировоззрению автора, — само оказывает известное воздействие на читательскую аудиторию; степень этого воздействия колеблется от нуля до весьма значительных размеров как в смысле укрепления читательской идеологии, так и в обратном направлении. Таким образом, художественное произведение принимает активное участие в социальной жизни, реальным содержанием которой является классовая борьба.

Поскольку произведения оказываются, таким образом, не только результатом, фактом, но и фактором, то возникает совершенно естественно вопрос об обратном воздействии классовой борьбы в форме идеологии читателей — через литературную критику, читательские письма, анкеты, через повторные издания и т. п. — на творчество писателя. Можно наметить несколько вариантов взаимоотношений между читателями и автором, в зависимости от эпохи, класса и состояния классовой борьбы, но в общих очертаниях взаимоотношения эти оказываются мало изменяющимися и достаточно устойчивыми: писатель и читатели, как члены одного и того же, в большинстве случаев, класса, влияют друг на друга в направлении, соответствующем тенденциям развития данного класса на данном этапе классовой борьбы. Обратное влияние читателей на автора играет далеко не последнюю роль в процессе формирования творческого облика писателя. Учет одних только основных элементов, определяющих творчество автора, и непринятие во внимание обратного воздействия обычно смещают историческую перспективу, заставляют прибегать к теории «душевных переломов», короче говоря, искажают правильное понимание того явления общественной или, в определенном смысле понимая, «литературной» жизни, которое представляет в целом это творчество.

Таким образом, изучение, хотя бы и в монографически-предварительном плане, творчества какого-нибудь более или менее активно действующего, в особенности современного писателя должно обязательно, несмотря на все возникающие при этом трудности, включать рассмотрение процесса взаимовлияния писателя и его читательской аудитории.

Когда же речь идет о писателе, при жизни не обнародовавшем в печати своих произведений и ограничивавшемся ознакомлением с ними — устно или письменно — только количественно незначительного кружка близких по взглядам лиц, тогда намеченная выше проблема о взаимовлиянии суживается до пределов вопроса о биографических связях между автором и его партийным, «школьным», «философским» окружением. Такова, напр., ситуация при изучении литературного наследия Н. В. Станкевича, или кн. Ант. Кантемира.

Наконец, в том случае, когда пред исследователем находятся произведения, о которых, если не считать семьи писателя, можно условно сказать, что они публикуются впервые, историк литературы сначала должен рассматривать изучаемый факт «литературной» жизни исключительно как результат, как итог. Это не означает ни в какой мере, что напечатанные или иным каким-либо способом размноженные (напр., рукописным, гектографическим и т. п.) произведении такого писателя не делится или, по крайней мере, не могут сделаться фактором, наравне с произведениями прочих писателей. Тем не менее, произведения, посмертно опубликованные, представляют для историка литературы несомненно ценное явление, поскольку они образуют «чистый результат», и, благодаря этому, имеют особый методологический интерес. Конечно, о «чистом результате» можно говорить только условно, так как, следя за литературой, за продукцией идеологически близких писателей, изучаемый автор косвенно, посредственно подвергается воздействию критики. Но этот момент — при сопоставлении с тем фактом, что произведения такого автора не имеют социального обращения, не вливаются в литературное русло классовой борьбы, — этот момент оказывается настолько ничтожным, что им можно пренебречь и говорить о творчестве данного писателя, как о «чистом результате».

Таким образом, очевидно, что существует принципиальная разница между произведениями, опубликовываемыми самим автором и издаваемыми после его смерти единомышленниками или родственниками. Идеологическая связь между автором и его творчеством яснее на материале последней категории, а это позволяет иногда делать важные для литературной науки выводы.