Голое небо

Есть жизни, как игральные мячи,
Такие легкие, но есть иные,
Не смех, а смерть таят их роковые
Забавы — метеоры и смерчи.

Бывает в мире замкнуто и гладко,
Как солнечная милая площадка,
И простодушно катится игра,
То снова беды мчатся через край.

И в вечном беге дышит вдохновенье,
И в самый черный, самый голый год
Я чувствовал: за вековой исход
Трагическое билось поколенье.

И думал я: «Как тягостен ваш труд,
Борцы за век, но завтрашнею сменой
О, нет, не вы, но юные спортсмены
Уверенной походкою придут».

И вот сегодня труд мой не тяжел,
Веселый труд — повсюду слышать время,
И сознавать, что уж иное племя
Вот здесь играет в ветреный футбол.

«Не коронован я молвой стоустой…»

Не коронован я молвой стоустой
И прохожу по миру налегке,
Я не с державным яблоком в руке,
Я с глупым мячиком искусства.

А небо дымное грозится мне,
И голый год взрывается гранатой,
И все грозой военною объято
В глухой и бедной нашей стороне.

Но говорить могу лишь о покое,
И образы мои давно нашел:
Плодовый рай и ветреный футбол
И небо нежно-голубое.

1924

Кремонский скрипач

Не музыка, — но почести и слава,
Они одни тревожили мой сон,
И я впитал их сладкую отраву,
И был я жадно в ремесло влюблен.
О тайна небывалого состава,
О яркий лак и самый твердый клен.

И вот зажег я солнце матерьяла,
У дерева блестящего исторг
Звук полнотой и мощью небывалый,
И неожиданно душа узнала:
Есть в музыке сиянье и восторг!

1923

«Когда в ночной зловещей тишине…»

Когда в ночной зловещей тишине
Я ветра слушаю напев старинный,
Воспоминания летят ко мне
И тянутся теснее цепью длинной.

И я могу свободно выбрать срок,
И повести обыкновенно-длинной
Найти срывающийся эпилог,
Как завершают слабые терцины.

1926

«Ну что ж, хоть я ненужный и калека…»

Ну что ж, хоть я ненужный и калека,
И безнадежно сонный и больной,
Но я доволен: над моей страной
Я слышал ветер праведного века.

И чувствовал, исполнен вдохновенья,
Тот новый мир, где солнце и тепло,
И для которого при мне росло
Здоровое, живое поколенье.

1926

Кин

Нет, не нарядного Ромео
Вы видели перед собой
На фоне лунно-голубом,
От ужаса уже немея.

Не виртуозное блистанье,
Не позы умной красота,
Нет, настоящее страданье
С дрожащими углами рта.

С неповторяемой тоскою
Огромных подведенных глаз,
Со складкою на лбу такою,
Что в жизни может быть лишь раз.

И я когда-нибудь раздвину
Мою заученную роль,
И буду я безумцем Кином,
Бесстыдно обнажая боль.

Не виртуозное блистанье,
Не позы умной красота,
Нет, настоящее страданье
С дрожащими углами рта,

С неповторяемой тоскою
Огромных подведенных глаз
И с песней сильною такою,
Что в жизни может быть лишь раз.

1926