Голое небо

У театрального фойе

Огни и тени. Легкие перила
И переходов странные углы,
И призраки гуляющих проплыли,
И стынут неподвижные светила
В спиральных клубах синеватой мглы.

Назойливо-блистательные люстры,

И белый холод мраморных колонн,
И дальней музыки неверный звон,
Но мысли спутаны и слишком густо
Надышан воздух, ласковый, как сон.

Закрыв глаза, я вижу снова залы,

Прилив огней и лестницы пролет,
За синей мглой блестят и дышат залы…
И сна уж нет, и, чудным светом залит,
Я чую вновь и толпы, и тепло.

И пусть легко в сумбурных переходах

Запутаться, и мысль — как смутный сон,
И бесконечна лестница времен.
Но что мне время, и что сон и холод!
Я в синем дыме вовсе растворен.

1924

Март

Только в марте и бывает
Смертная тоска,
И томят огни, трамваи,
Лужи, облака.

И опять о счастье глупый

Плакал человек,
И опять уныло хлюпал
Под ногами снег.

Март 1927

«Ночью долго мне не спится…»

Ночью долго мне не спится,
Память — душная темница,
И тяжелые тиски
Самой каменной тоски.

О несбыточной свободе

Я тоскую сам не свой,
И вода в водопроводе
Глухо плачет за стеной.

1926

Я долго брел без цели

Я долго брел без думы и без цели
Среди осенней сумеречной мглы,
И лиловели тонкие стволы
В зеленовато-сером можжевеле.

И ветр, недавно певший еле-еле,

Уже слагал безумию хвалы,
И пенные бурунные валы
Зеленошерстные вдали ревели.

И вот я видел ясно каждый вал,

Звереющий, швыряя пеной шаткой
Над каменной квадратною площадкой,
Где я сонетом звонким измерял,

Как и во мне, и на море крепчали

Порывы дикой, яростной печали.

1923

«Когда я безумно устану…»

Когда я безумно устану
От вечных словесных трудов,
Когда сочинять я не стану
Назойливо-ярких стихов,

Когда до конца я истрачу

Запасы бенгальских огней, —
Я знаю, я тихо заплачу
О жизни нелепой моей.

И вспомню те ранние зори,

Когда я был радостно нов,
Они утонули в позоре
Надуманно-ярких стихов.

1925

«А ты, поэт, мечтатель и повеса…»

Они живут средь гладкого напева,

Их жизнь надменна и пуста…

А ты, поэт, мечтатель и повеса,
В «сегодня» видел лишь врага,
Гулял в веках и гущу их навеса,
Как ветви, мягко раздвигал.

И пусть надменны силы тяготенья,

И тихо катятся века,
Но за оградой первого стремленья
Даль осязательно близка.

И будет мир единой, стройной цели,

Благие, мертвые сады,
И для него в мечтах твоих созрели
Железных мускулов плоды.

И музыке торжественного слова,

И соловьям стальным внемли,
И полюби грядущий рай плодовый,
Созданье лучшее земли.

1925

Поэт