Голое свидание (СИ)

Я и так злюсь, а он вместо того, чтобы сразу в ноги упасть, шутки шутит, словно ине было той грандиозной ссоры.

– У тебя приглашение на две персоны. Я твой «плюс один», – спокойно отвечает этот мерзавец.

– И откуда дровишки?

– Свои источники информации не раскрываю.

– Коршунов, – делаю вывод я. Никитин отрицательно качает головой. – Значит, Коршунова.

Ну, Катька!

– И что? Пришел благотворительность оказывать?

– Мне уйти? – усмехается Никитин. – На глазах у всех, особенно той коровы, что с тебя глаз не сводит, это будет пикантно. Как ты относишься к сплетням?

Кошусь на ту корову, Жанка и вправду смотрит во все глаза.

– Шантажист!

– Предусмотрительный человек, – поправляет меня Сергей, напоминая, что он адвокат. У этих всегда найдется приличное объяснение неприличным вещам.

– Так зачем ты приперся?

– Даш, давай еще раз попробуем.

Офигеть! Как это у мужиков выходит? Они просто делают вид, будто ничего не случилось! Даже не извинился!

– Попробуем что? Говорить правду? Поужинать? Сходить на свидание? Потрахаться? Что ты предлагаешь начать заново? – киплю я.

– Все.

Слов нет. Отворачиваюсь от него и с преувеличенным вниманием разглядываю потрясающую по своей невыразительности стену.

– Даш, я просто испугался, – тихо говорит Никитин.

– Трус! – обвиняю я. – Чего ты испугался? Что я все яйца в доме сожру?

– Я проснулся, а на кухне ты: почти голенькая, молодая, красивая, суетишься в одном полотенчике, вкусно пахнет. И я перетрухнул, когда понял, что хочу тебя не просто драть, а драть долго и желательно на единоличной основе. Долго и часто. Наверное, всегда. Труханул, разозлился на себя за это и наговорил тебе кучу дерьма. Прости.

Чего-то романтика какая-то стремная, но хотя бы понятно, какая коза его укусила. Дура, Дашка! Я даю себе мысленную затрещину, он сейчас тебе наговорит, а ты растаешь. Нельзя так быстро сдаваться!

– Я приезжал в «Амандину», сидел в машине и смотрел на тебя в окне. Ты сидела за барной стойкой, горячая и недоступная.

– И чего не подошел? – злюсь я, вспоминая в каком отчаянии я просиживала те дни за баром.

– Почти решился, но к тебе подошел какой-то типан. И я представил, что ты с ним сейчас уйдешь, а я останусь представлять, что он с тобой делает всю ночь.

– Что? С какого хрена я пойду с неизвестным типом чем-то там заниматься всю ночь? Ты идиот?

– Есть немного, – смеется Никитин, но глаза у него серьезные. – Даш, а, Даш. Не бей лежачего.

– Тебя мало побить, тебя отпиннать надо! Ты мне тут опять лапшу на уши вешаешь. В «Амандину» он приезжал! Как приехал, так и уехал к своей песцовке, сто пудов! Как тебе банька? Или вы сауну выбрали?

– Дашка, малыш, ты ревнуешь? – веселится Сергей.

– Хочу и ревную! – огрызаюсь я.

– Я Поле передам, что она песцовка, – смеется он почти в голос, а я вся ощетиниваюсь. Поля. Нежно-то как. Гад. – Я вас с дочерью обязательно познакомлю.

Д-дочерью?

– У тебя не может быть такой взрослой дочери! Сколько этой Поле?

– Двадцать. Скоро будет двадцать один. Почему это не может, я сексом рано начал заниматься. В восемнадцать женился, в девятнадцать стал отцом.

Капец! Это она ж почти моя ровесница. Не совсем, конечно, но… Капец-капец!!!

Он нас познакомит. И это тебе не пятилетний ребенок, она точно будет знать, чем мы с Никитиным занимаемся!

Стоп! Мы еще ничем не занимаемся. И я еще не решила!

– Даш, мне нужно тебе кое-что показать, – таинственно сообщает Сергей. – Надо только тут недалеко отойти.

– Скоро за стол позовут, – вздыхаю я.

– Ничего, все не съедят, пошли, – тянет он меня куда-то за собой, и я не желая расставаться с теплом его руки невольно следую за ним.

По дороге он пристраивает мой букет на стол с подарками и, ускорившись, заводит меня невзрачную дверку.

Оказавшись в подсобке, я недоумеваю.

– И что тут интересного? Что собрался мне здесь показывать?

– Я очень хочу тебе показать, как я соскучился.

Глава восемнадцатая

– Ты что делаешь? – расширившимися глазами смотрю на то, как Никитин подпирает дверь шваброй и начинает расстегивать ремень на брюках.

Усмешка на лице Сергея подсказывает, что я мыслю в правильном направлении.

– Ты же не посмеешь? – говорю я в ужасе, и еще с большим ужасом понимаю, что у меня выделяется смазка.

– Еще как посмею, – серьезно отвечает Никитин, вытаскивая из-за пояса и расстегивая рубашку, и спуская собачку на молнии. – Хотя бы потому, что этого хочешь ты. Я по твоему лицу вижу, что ты готова. Давай не будем друг другу врать. В любом случае, твои соски тебя выдают.

О, да! Эти предатели – самый честный и самый палевный индикатор. Хоть бронелифчик носи!

– И не надо заливать, что это от холода. У меня в квартире было тепло, в этой подсобке жарко. Я очень сказал, малыш. Поэтому если не хочешь выти отсюда заляпанной спермой, задирай платьице.

– Ты думаешь, что просто появиться достаточно, чтобы меня получить? – свирепею я, стараясь не смотреть на головку члена, которая выглядывает поверх резинки боксеров Сергея.

– Ты в чулках? – игнорирует мое возмущение Никитин.

Молчу, сложив руки на груди и заодно прикрыв свидетельство своего желания.