Голограф (СИ)

— Тьфу, — сплюнул я, — разве это женщины? — и, развернувшись, потащил Анну прочь. Хохот и улюлюканье за спиной вконец испортили настроение.

На стоянке несколько женщин, видимо, бомбил, курили возле своих машин. Лениво смерив меня взглядом сверху донизу, они проводили нас глазами до начала очереди такси. Все одеты в джинсы и ветровки, на ногах кроссовки. На лицах ни капли косметики, украшений не видно, если бы не груди, принял бы их за мужчин.

— Куда едем? — спросила таксистка, когда мы с Анной уселись на заднее сиденье первой машины.

— К Кремлю и обратно, — бросил я, надеясь, что он-то должен сохраниться в любом из Российских миров, — только денег у нас нет, вот это в оплату возьмете?

Я отдал ей случайно оставшегося в кармане золотого скоробея из Египта.

— Годится, — согласилась она, пряча жука в карман после того, как внимательно его рассмотрела.

По дороге успел заметить, что за рулем, в основном, женщины, мужчин здесь совсем мало, и выглядят они субтильно, зато фигуры женщин более мужественны, чем у нас. Справа проехали плакат, на котором мужеподобная женщина в военной форме с автоматом на шее призывала исполнить гражданский долг.

У светофора обратил внимание на стоявшую справа машину. Мужчина в блузке пытался успокоить двоих детей, сидевших возле него на заднем сиденье. За рулем, видимо, сидела его жена. Приглядевшись, заметил, что губы его накрашены красной помадой, на шее – бусы, а в мочки ушей вколоты серьги. Меня передернуло от его вида, и я быстро отвел глаза.

Заметив это, Анна усмехнулась:

— А ты говорил, что наш мир неправильный. С твоим подходом надо половину миров гасить.

— Все, все, сдаюсь. — Я поднял руки. — Живите, как хотите, только к нам не лезьте.

— Спасибо, что разрешил нам жить, — съязвила Анна.

За перекрестком нас подрезал Ауди, и мы ткнулись ему в задний бампер.

— Блондин! — зло прошипела таксистка, выходя из машины.

Из Ауди вышло тщедушное существо, которое условно можно было назвать мужчиной. Светлые волосы уложены в витиеватую прическу, брови подведены. Накладные ресницы, бусы, серьги, макияж – все это сказало бы мне, что передо мной женщина, если бы не отсутствие грудей.

Картинно всплеснув руками, оно подбежало к нам, и, осмотрев бампер своей машины, стало кому-то звонить по мобильнику. Через десять минут подъехала полицейская машина, из которой вышли две женщины в форменной одежде.

Осмотрев место ДТП, одна из них пообщалась с водителями и подошла к нам.

— Вы можете подтвердить, что вашу машину подрезали? — спросила она, заглянув в окно.

— Да, — наивно подтвердил я, не подумав, что при составлении протокола обязательно попросят паспорта.

Присмотревшись, она нашла в нашей внешности что-то подозрительное и попросила показать документы. Услышав, что забыли их дома, нахмурилась и велела выйти из машины. Окинув взглядом представшие перед ней фигуры, она опешила. Моя комплекция явно не укладывались в здешние стандарты, а серьги в ушах Анны вызвали у нее неприятную усмешку.

— Посмотри, тебе никого не напоминает лицо этого дылды? — спросила она напарницу, заполнявшую протокол.

— Точно, вчера в розыскной рассылке видела похожее лицо, но у этого даже уши не проколоты.

Полицейские, заполнив протокол, усадили нас в машину и отвезли в отделение. Наше появление в обезьяннике вызвало оживление сидевшей там публики.

— Ты посмотри, кого нам подкинули, — крикнула, направляясь ко мне, женщина в наколках лет сорока.

— Отвали, — бросил я, отворачиваясь.

— Ты, я смотрю, здесь в первый раз, — ухмыльнулась она, — смотри, как бы тебе ночью чего-нибудь не отстригли лишнего.

— Клещ, отстань от них, — донеслось от дежурки, — в карцер посажу.

Дама, которую назвали клещом, подмигнув, отошла к окну и села возле донельзя накрашенного юноши лет восемнадцати.

— А ты как здесь оказался? — повернулась она к нему.

— С клиентки сняли на облаве, — возмутился парень.

— Ни хрена себе, элитных уже в обезьянник затаскивать стали — пришла в негодование Клещ, — денег, что ли, пожалел откупиться?

— Не взяли, — расстроился тот.

До какой степени надо опуститься мужчинам, подумал я, чтобы продавать свое тело, красить губы и лицо, носить бусы и серьги. Какой же катаклизм произошел в этом мире, что женщины, которым природой предназначено рожать детей, очаровывать и восхищать мужчин, вынуждены делать тяжелую работу и служить в армии?

И эта с наколками…. Чего она привязалась? Будь она мужчиной, сразу получила бы в глаз. А женщин бить не могу. Битый час, сидя на нарах, я пытался придумать правдоподобную версию нашего здесь пребывания, но ничего стоящего в голову не пришло.

— Вы двое – на выход, — велела полицейская, открывая дверь обезьянника.

Нас провели по коридору в дальнюю комнату и усадили на стулья напротив женщины в форме, сидевшей за большим канцелярским столом.

— Полковник Кольцова, — представилась она, — а ваше имя?

— Алексей Аваргин.