Голому — рубаха

Он продолжил рассказ, и чем больше он говорил, тем задумчивее становилась Мич; наконец, она ушла в себя настолько, что начала пропускать порновскую речь мимо ушей; спохватившись, извинялась, просила повторить; но чем дальше, тем все чаще. Когда Порнов с грехом пополам добрался до сцены своего появления на этом «стремном подводном судне», как он выразился, Мич не слышала его уже абсолютно; глаза ее остекленели, мимика исчезла абсолютно; чтобы вывести ее из ступора, Порнову пришлось постучать костяшками пальцев по куполу ее шлема.

— Э-э-эй! Есть кто дома?

— Да вот, задумалась, — выйдя из транса, попыталась улыбнуться девушка, — мы-то себе все это иначе представляли…

— В смысле?.. — не понял Порнов.

— Ну там, биологи наши, сколько ни изучали экваториальную флоруфауну, ничего такого не нашли…

— Ты же говорила, что экватор у вас — мертвая зона.

— Не говорила я этого, — живо возразила Мич. — Мертвый мир? Не могла я этого сказать.

— Чего к словам цепляешься? — чуть-чуть обиделся Порнов. — Мертвая — в смысле неизученная, неизвестная науке.

— Ах, в этом смысле! — воскликнула Мич. — Да, да, ты прав… хоть и не совсем; можно сказать, малоизученная; людей тут и впрямь нет; но аэрофотосъемка, со спутников, — опять же…

Она хотела еще что-то добавить, задумалась и опять застряла в ступоре.

— Ты еще просила про сестрицу рассказать поподробнее, — принялся тормошить ее Порнов. — Будешь слушать или как?

— Про сестрицу… — повторила Мич абсолютно без выражения, — про какую сестрицу?

— Черт! Про сестрицу Аленушку и братца Иванушку! — взорвался Порнов. — Связался Иванушка сдуру с Аленушкой; стала она его по диким местам с собой таскать, смертельному риску подвергать; в итоге он же козлом и оказался!

— Мутант… — медленно произнесла Мич.

Порнов от неожиданности поперхнулся и закашлялся; когда же он решил начать ругаться всерьез, Мич, к счастью, успела закончить фразу.

— Ну конечно, мутант! — ликующе воскликнула она. — Этот краб — мутант; неизвестный нам мутаген активизировал ти эр и спровоцировал этот крабий бум рождаемости… из-за которого ты чуть не погиб!

И, к великому недоумению Порнова, она счастливо засмеялась в полный голос.

— Свяжись с ее кибером, пусть успокоительного даст, — приказал Порнов. — Она тут за три дня, похоже, здорово по общению со мной истосковалась… если уже такому радуется.

Однако обошлось без врачебного вмешательства; девушка быстро успокоилась.

— Я радуюсь не тому, что ты рисковал жизнью; а тому, что остался в живых, — сообщила она, болтая ногами от избытка чувств. — Жаль, шлем снять нельзя; я бы тебя даже поцеловала!

— Заслужил, — порадовался Порнов, — верой и правдой! Может быть, хоть вкратце, пояснишь, что к чему? Может, это и вправду так здорово, как мне кажется? Я, конечно, человек не особо ученый, но слово «мутаген» у меня почему-то все больше отрицательную реакцию вызывает; а у тебя, похоже, наоборот?

— Просто мне приятно осознавать, что я не совсем отстала от жизни в своей ссылке, — начала Мич, — Это, видишь ли, один давнишний спор двух ветвей нашей науки. По одной, ментальность есть свойство организма внутреннее, врожденное, по другой же — внешнее, приобретенное. Да ладно, тебе это все ни к чему; это наши местные проблемы.

— Ну, а нам-то какая-то выгода от этого есть? — спросил Порнов.

— Конкретно нам никакой выгоды нет; это чисто теоретический вопрос.

Порнов лишь разочарованно хихикнул:

— Хотелось, как лучше, а получилось, как всегда. Я-то уж обрадовался; думал, ты знаешь, как нам отсюда выбраться…

Тут Мич посмотрела на него так, как будто он сказал сущую глупость, снисходительная улыбка тронула ее губы.

— Ах, вот ты о чем!

— А о чем же еще? — удивился Порнов. — Что же, нам так и сидеть здесь до морковкиного заговенья? Эта зверюга, может, тут еще сто лет собирается плавать.

— Может, и двести, — пряча улыбку, сказала Мич. — Она, в отличие от тебя, жи-и-ивучая.

— Тебе, как будто, все равно? А тебе не приходило в голову, например, что рыбина эта и сестра твоя — звенья одной цепи? А на конце цепи — гиря каторжная! — продолжал Порнов. — Сестрица твоя походя поймала нас в черпак, в мелкий бредень; а тебе все пофиг?!

Нет, ты, конечно, можешь здесь оставаться, сколько хочешь; а я из этого подводного Алькатраса намерен ноги сделать… Причем немедленно!

— И куда же ты побежишь? — стараясь еще пуще не разозлить Порнова, спросила Мич. — Даже если мы сейчас всплывем, вокруг нас на десятки миль один океан; что, так и будешь в воде пластом плавать, пока другая, менее крупная, но более зубастая рыбина не сожрет?

— Подавится, — проворчал Порнов; по большому счету, возразить ему было нечего.

— Это если всплывем, — продолжала Мич, как ни в чем не бывало, — а если же ты прямо сейчас намерен — как это ты сказал? — ноги сделать, это вообще смешно; что-то я ни разу не слышала про побег из подводной лодки с километровой глубины; мне кажется, что твоему битому скафандру на такой глубине сразу каюк.

— Проклятый краб, — выругался Порнов и украдкой глянул на палец, — если бы не он…

— А эти дыры на груди — тоже он? — ехидно уточнила Мич.