Голому — рубаха

Дверь распахнулась, и в комнату влетела Мич; по инерции сделала несколько шажков и в ужасе воззрилась на кошмарную картину.

В покрытой страшными красными пятнами постели лежали два густо окровавленных женских тела.

Мич вскрикнула, схватилась за горло и, не веря своим глазам, отшатнулась назад; прижалась спиной к двери и тихонько поехала вниз.

— Порнов! Ты что наделал! Ты с ума сошел! — тихонько всхлипнула она, не отводя взгляда от окровавленного ножа в его руке.

— Зачем ты; о боже… Лео… Броу… Девочки… Ой, мамочки, что же это…

Порнов демонстративно размахнулся и изо всей силы всадил кинжал в крышку рядом с собой.

Лежащая сверху Лео вздрогнула и уставилась на него.

Мич взвизгнула и сильнее вжалась в стену.

— Хитрый! — усмехнулась Броу и тоже открыла глаза. — Как это: не мытьем, так катаньем?! Все, Лео, слезай; спектакль окончен.

Она взбрыкнула задом, сгоняя с себя сестру, и вновь уселась, скрестив под собой ноги.

— Вот парочка, да? — пожаловалась она Лео. — Вот ты бы как себя повела, если бы их двоих в таком виде застала?

— Ну, не знаю, — уклонилась от ответа Лео. — Испугалась бы…

— А эта — пожалела; не его — нас пожалела, — заметила Броу, плавным пассом приводя все вокруг в порядок. — Прямо дети малые; а туда же лезут, в наши взрослые игры… Кстати, об играх!..

Она деловито потерла ладони и мигом переодела Порнова во все белое, медицинское; теперь на нем были больничные широкие шаровары, на туловище колом сидела свеженакрахмаленная рубаха.

Себя и сестер она нарядила в белые кружевные чулки, такие же трусики и подвязки; на груди у всех оказались белые фартучки; на головах миленькие шапочки.

— Девочки! У меня к вам есть предложение, — Броу обвела компанию шалым взором. — Давайте сыграем в одну детскую игру; «врач и больной» называется… Я об этом уже лет десять мечтаю; как бы нам всем троим собраться и маленькую групповушку устроить.

С Лео у нас на этот счет проблем не было; но чтобы мужчина еще и Мич устроил — тут мне пришлось повозиться… и не только мне.

Мич, давай, решайся; не век же в девках ходить!

Мич все еще сидела у дверей, поджав коленки к груди; голова ее под шапочкой была гладко выбрита, скулы заострились, глаза впали; на запястьях краснели следы недавних оков; недоумевающий взор ее был прикован к отряхивающейся, прихорашивающейся парочке.

— Ну, Лео — ладно, я понимаю, — тихо сказала она. — Но ты, Броу; ты ведь, вроде, нормальный человек; зачем же так…

— Щас в рожу вцеплюсь! — тут же вскинулась Лео; Броу нетерпеливым жестом остановила ее на полпути.

— Было бы предложено, — заявила она с пьяным гонором. — Мне почему-то показалось, что мы — сестры; возможно, я ошиблась… Но как говорит наш общий знакомый, и это не помешает нам выпить.

— Порнов, еще бутылку! — приказала она.

Порнов послушно наклонился и нашарил в ящике бутылку; когда он поднял голову, перед ним на тумбочке уже стояли три хрустальных бокала золотистого цвета; Порнов стал припоминать, где он их уже видел; но тут бутылка дрогнула в его руке и выплюнула пробку прочь.

— Удивлен? — ухмыльнулась Броу. — Наливай!

Почти не булькая, темное оливковое масло цвета багрового заката тяжелым плотным потоком устремилось в бокалы.

— Два дай сюда, один отнеси ей! — распорядилась Броу.

Порнов раздал сестрам бокалы и поковылял к Мич; аккуратно поставил его перед ней на пол; сам вернулся обратно на тумбочку и безразлично уставился в потолок.

— Что вы с ним сделали? — глянув на Порнова, тихо спросила Мич; на вино она даже не посмотрела.

— Пока ничего; пообещала лишь голову открутить, если хоть слово скажет! — сообщила Броу и подняла бокал к глазам. — За встречу!

— За встречу! — эхом отозвалась Лео; чуть отвернулась от Броу и свободной рукой быстро сунула в рот крошечную пилюльку.

Мич, дотронувшаяся было до бокала, отдернула руку и кинула на Броу недоуменный взгляд.

— Лео, ты меня удивляешь! — воскликнула та, поднесла бокал ко рту и выпила до дна. — Пейте, не бойтесь! Я, конечно, женщина строгая; но чтобы вот так, взять и отравить родных сестер… абсолютный нонсенс!

— Почему нельзя? Отца же можно; чем я лучше? — глухо спросила Мич. Она резко протянула руку вперед и взяла бокал; в несколько крупных глотков опустошила его и опустила голову на колени; бокал выкатился из разжавшейся руки на пол и бесследно исчез.

— Ерунду несешь, — фыркнула Броу; она опрокинулась на подушки, сложила руки под головой и принялась изучать ту часть потолка, что так долго и упорно мозолил взглядом Порнов. — Ядом ту штуку в папином бокале назвать можно только с большой натяжкой; вот если б кто другой бокал пригубил, умер бы точно.

Не дождавшись прихода смерти, Мич шевельнула головой.

— И что же это за яд такой специальный, — спросила она, — что он только для королей безопасен?

Броу открыла рот, но сидевшая рядом Лео схватила ее за руку.

— Я расскажу, я… ну можно, — умоляюще протянула она. Броу лишь улыбнулась краешком губ.

— Да не для королей он безопасен, — выпалила Лео. — А для папы, дурья твоя голова! Чувствуешь разницу?