Голос

— Чертова потаскуха! — взорвался он, сбросив маску благовоспитанного гостиничного служащего.

— Вы намерены заплатить ей?

— Тут мы едины с супругой: она не получит ни кроны.

— Вы думаете, здесь какой-то подвох?

— Подвох? — переспросил мужчина. — Я вас не понимаю. Что вы имеете в виду?

— Я допускаю, может статься, что кто-то желает вам зла и устраивает неприятные сюрпризы. Кто-нибудь, с кем у вас, возможно, произошел конфликт.

— Мне это не приходило в голову. Вы предполагаете, что у меня есть недруг, который мог все подстроить?

— Необязательно недруг. Какой-нибудь приятель-шутник.

— Нет, у меня таких приятелей нет. Помимо того, шутка затянулась и перешла уже все границы.

— Это вы сообщили об увольнении Деду Морозу?

— О чем вы?

— Это вы преподнесли ему новость? Или он получил письменное уведомление, или?..

— Я сам сказал ему.

— И как он это воспринял?

— Не очень радостно. Оно и понятно. Он долго проработал здесь. Гораздо дольше, чем я, к примеру.

— Не думаете ли вы, что Гудлауг мог подшутить над вами подобным образом, если ваша история была и в самом деле спланирована?

— Гудлауг? Нет, даже представить себе не могу. Гудлауг? Замешан в этом? Не думаю. Он был совершенно не похож на шутника. Совершенно.

— Вы знали, что Гудлауг был вундеркиндом? — спросил Эрленд.

— Вундеркиндом? Как это?

— Записывал пластинки. Был солистом хора.

— Я не знал этого, — ответил старший администратор.

— Еще одна просьба напоследок, — сказал Эрленд и встал.

— Я вас слушаю.

— Вы можете принести мне в номер проигрыватель? — попросил Эрленд, чем окончательно вогнал собеседника в ступор.

Когда Эрленд вышел в вестибюль, то увидел начальника бригады криминалистов, поднимающегося по лестнице из подвала.

— Что происходит с анализом слюны, взятой с презерватива? — спросил Эрленд. — Вы определили процент кортизола?

— Мы работаем над этим. Что ты хочешь выяснить по поводу кортизола?

— Я знаю, что если в слюне много кортизола, значит, человек чувствовал себя в опасности.

— Сигурд Оли спрашивал насчет орудия убийства, — продолжал криминалист. — Патологоанатом полагает, что был использован самый обычный нож, ничего особенного. Не очень длинный, лезвие узкое и зазубренное.

— Случайно, не охотничий нож? Или может быть, большой мясной?

— Нет, весьма заурядный инструмент, как мне сказали, — ответил криминалист. — Самый обычный нож.

10

Эрленд поднялся в свой номер, забрав с собой две пластинки из комнаты Гудлауга. Он позвонил в больницу, чтобы поговорить с Вальгерд. Эрленд набрал номер отделения, в котором она работала, но трубку взяла другая женщина. Эрленд попросил пригласить к телефону Вальгерд. Женщина велела ему подождать, и наконец Вальгерд взяла трубку.

— У вас остались еще ватные палочки? — спросил Эрленд.

— Произошел горный обвал или снежная буря?

Эрленд усмехнулся:

— В отеле есть один иностранец, которого надо проверить.

— Это срочно?

— Нужно сделать сегодня.

— Вы там будете?

— Да.

— До скорого.

Эрленд отключил телефон. Горный обвал или снежная буря, подумал он и улыбнулся про себя. У него была назначена встреча с Генри Уопшотом в баре на первом этаже. Он спустился вниз, устроился за столиком и стал ждать. Официант спросил, не желает ли он чего-либо, но Эрленд отказался. Потом передумал, подозвал официанта и попросил стакан воды. Чтобы скрасить ожидание, он принялся разглядывать полки с алкогольными напитками, ряды винных бутылок всех цветов радуги, выставку ликеров.

Полицейские обнаружили крошечный осколочек стекла, незаметный на мраморном полу гостиной. Капли ликера «Драмбуи» прилипли к дверце шкафчика, оказались на носке мальчишки и на лестнице. Криминалисты нашли осколки на швабре и в пылесосе. Все указывало на то, что бутылка с ликером разбилась о мраморный пол. Мальчик, похоже, наступил в образовавшуюся лужу и побежал прямиком по лестнице к себе в комнату. Пятна на лестнице свидетельствовали о том, что ребенок скорее бежал, чем шел. Испуганные маленькие ножки. Вследствие этого полицейские пришли к заключению, что мальчик разбил бутылку, а отец вышел из себя и избил его до такой степени, что ребенок оказался в больнице.

Элинборг вызвала подозреваемого на допрос в полицейское отделение на Окружной улице. Там она и сообщила ему о выводах криминалистов, о реакции мальчика, когда его спросили, не папа ли так жестоко обошелся с ним, и о своем собственном мнении, что именно он является виновным. Эрленд присутствовал на допросе. Элинборг объявила мужчине, что он находится на положении обвиняемого и может вызвать своего защитника. Более того, ему следует заручиться поддержкой адвоката. Однако папаша заявил, что пока не собирается никому звонить. Он невиновен и, повторяет, удивлен тем, что разбитая об пол бутылка ликера используется в качестве улики против него.

Эрленд включил магнитофон в кабинете, где шел допрос.