Голос дьявола среди снегов и джунглей. Истоки древней религии

Естественно, не все особенности индейских праздников коренятся в экономике и общественном строе племен. Внешняя сторона обрядов немало зависит от того, по какому поводу они совершаются и какие средства применяются для вызывания духов. Рассмотрим еще некоторые типичные варианты.

У ряда племен важнейшим поводом для совершения ритуалов служат похороны. И это естественно. Согласно представлениям многих южноамериканских индейцев душа человека после смерти уходит в иной мир и присоединяется там к сонму первопредков-тотемов. Она как бы сливается с существом, которое носит то же имя, что и род усопшего. Нередко люди верят, что душа вновь возвращается в мир и вселяется в тело новорожденного ребенка. Но происходит это после того, как она утратила свои прежние качества (связанные с теми или иными особенностями личности умершего) и превратилась в духа-тотема. Различие между недавно умершими людьми, память о которых еще жива среди соплеменников, и первопредками хотя и осознается, но не является принципиальным. Те и другие мыслятся носителями благотворной жизненной энергии, плодородия и одновременно — опасными сверхъестественными существами. Во время индейских обрядов отмечается не смерть и переселение души в загробный мир (это тягостное событие касается лишь ближайших родственников покойного), а ее возвращение в новом качестве, что уже важнее для всей общины. Очень часто праздник организуется один раз в год — в честь всех, кто за время, истекшее с окончания предыдущего праздника, соединился с предками.

Одно из самых полных описаний праздника воплощения духов, совершавшегося по случаю похорон, имеется для племени бороро. Некогда этот народ занимал огромную территорию к югу и юго-западу от шингуано в пределах бразильского штата Мату-Гросу и сопредельных районов Юго-Восточной Боливии. Западная группа бороро вымерла еще в XIX веке, остатки восточной сохранились до сих пор. По языку и культуре бороро родственны племенам же. Как и те, бороро во влажный сезон тоже занимались земледелием и жили в больших селениях с мужским домом посреди центральной площади, а в сухой рассредоточивались по саванне. В это время люди добывали себе пропитание охотой и собирательством. Бороро делились на две фратрии, которые должны были обмениваться брачными партнерами и взаимообразно оказывать друг другу услуги. Счет родства шел по материнской линии, и мужчина после свадьбы переселялся к жене.

Основные сведения о ритуалах бороро собрали три итальянских миссионера, которые в первой половине нашего века прожили несколько десятилетий среди членов этого племени. Их наблюдения лишь незначительно дополняются материалами, которые удалось недавно собрать американским этнографам.

Если в селении бороро кто-нибудь умирал, то наутро после похорон один из родственников покойного выбирал человека из противоположной фратрии, который казался ему подходящим для того, чтобы стать воплощением души умершего — ароэ майво. Родственник передавал этому избраннику тростниковую дудку и вырванную у себя прядь волос. С этого момента человек переставал быть самим собой, а превращался в глазах окружающих в сверхъестественное существо, чей голос он должен был воспроизводить, играя на полученном инструменте.

Миссионеры вначале полагали, что ароэ майво — индивидуальная душа, однако затем выяснилось, что речь идет об общем предке рода, духе-тотеме. Подобные персонажи у бороро носили имена животных или растений: тапир, пекари, муравьед, гусеница, хлопчатник, пальма бурити и т. д. Точнее, каждый род имел четырех тотемов, различавшихся полом и цветом, но принадлежащих к одному виду. Скажем, дух-броненосец мог быть черным или же красным, мужским или женским.

Примерно через месяц после превращения человека в ароэ майво наступал кульминационный момент празднества, когда мужчины приводили во вращение гуделки. Эти инструменты уже описывались. В отличие от большинства других южноамериканских племен, у которых гуделка либо стала принадлежностью ритуалов, совершавшихся только шаманом и его ближайшими помощниками, либо хотя и употреблялась во время общинных праздников, но лишь вместе с горнами и флейтами, у бороро она оставалась самой главной святыней, намного превосходящей по важности и дудку, и маскарадные костюмы.

Разносившийся по селению вой оповещал о приближении чудовищных аидже (так назывались и сами дощечки). Миссионеры долго допытывались, что же это за звери, и получали ответ, будто аидже живут в воде, бывают рогатыми, среди них есть самцы, самки, детеныши. Обо всех этих различиях посвященные могли узнать по деталям раскраски каждой гуделки. Тогда проповедники начали показывать индейцам иллюстрированные книги по зоологии. Увидя гиппопотама, бороро дружно заявили, что он и есть аидже. После выхода в свет трудов итальянской миссии, любители сенсаций несколько десятилетий ссылались на них как на доказательство того, что, вопреки мнению зоологов, бегемот — исконно американский зверь.