Голос дороги

— Скажу честно, — заявила Гата решительно, чуть покраснев. — Надеюсь, могу на тебя положиться? Ты никому не разболтаешь? Тогда слушай. Ты спрашивал, почему я не вышла замуж. Тогда я не ответила, теперь — скажу. Здесь не за кого выходить замуж. Все знакомые — или слизняки, или надутые идиоты наподобие Виктора, ни одного настоящего мужчины. А Роджер… — она покраснела еще сильнее и отвела глаза под пристальным взглядом Грэма. — Ну, в общем, мне бы не хотелось, чтобы он бесследно исчез, и мы больше никогда не увиделись.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что вышла бы за него замуж? — уточнил Грэм. Чего-то подобного он и ожидал… и не мог сказать, что речи сестры ему нравились.

— Разумеется, нет! Я не смогу выйти за него. И дело не только в его происхождении. Он просто никогда не сделает мне предложения. Но, ты понимаешь… Безымянный! Он нравится мне. Очень нравится.

— Тогда сама попроси его остаться.

— Он высмеет меня, и ты это знаешь! Не беспокойся, я не склонна воображать Роджера романтическим героем. Я знаю, что он собой представляет, знаю, что у него нет ни сердца, ни совести, знаю, что он безжалостный убийца. Я знаю, чего от него ждать и не питаю радужных надежд. Я первая готова назвать его негодяем. Но, уверяю тебя, от этого он нравится мне ничуть не меньше. Ты, наверное, боишься, что я наделаю глупостей, но не беспокойся: я буду осторожна. Никаких глупостей.

Довольно долго Грэм молчал, не зная, что ответить. Гата с юности славилась эксцентричностью, но это, по его мнению, был уже перебор. Он не мог понять, чем Роджер пленил ее. Любой нормальный человек, едва увидев этого охотника за головами, должен был сразу сообразить, что к чему, и держаться от него подальше. А Гата заявляет, что Роджер ей, видите ли, нравится.

— Ну и что ты так на меня смотришь? — не выдержала Гата.

— Думаю, что тебе ответить. Не читать же тебе нотации. Ты и сама все понимаешь, но намерена сунуть голову в пасть льву. Могу сказать одно: просить его я ни о чем не буду. Хотя бы потому, мои слова для него — пустой звук. Впрочем, не только мои.

— А мне показалось, что как раз к тебе он прислушивается.

— Вот именно, показалось. Извини, сестричка, но я помочь не смогу. Если Роджер сочтет нужным остаться, он останется, если же нет — его едва ли что-то удержит. Впрочем… Жаль говорить тебе это, но ради Илис, пожалуй, он останется. Так что, если кого и уговаривать, так это Илис.

— Илис… — Гата заметно помрачнела. — Да, пожалуй, ты прав, ради нее он останется. Безымянный! И что такого она сделала, чтобы зацепить его?!

— Сломала ему нос, — усмехнулся Грэм. — Думаю, никто до нее не осмеливался на такое. И этим она покорила его сердце.

— Так это она его так изуродовала?! Ничего себе! А на вид — невинный ребенок…

Грэм вспомнил, что этот «ребенок» устроил в порту Обооре, едва не убив всех в своей мясорубке, и как она швыряла их на постоялом дворе, когда они сцепились с Роджером. Вспомнил и ничего не сказал. Его сестра не знала о магических способностях Илис, и лучше ей было оставаться в блаженном неведении.

— Значит, ты мне не поможешь?

— Извини, нет.

— Что ж, тогда я сама. И начну, пожалуй, с Илис.

Гата направилась в двери; Грэм, подумав, окликнул ее.

— Что случилось? — спросила княжна.

— Подумай хорошенько: а нужно тебе это?

— Уже подумала. Нужно.

Несколько дней Грэм не находил себе места от беспокойства. Если бы он только имел право запретить сестре приближаться к Роджеру! Если она начнет какие-либо активные действия, едва ли он станет избегать ее внимания; скорее всего, спровоцирует на близость. Оставалось только полагаться на благоразумие Гаты.

Но потом Грэм как-то сразу успокоился и твердо решил не вмешиваться, что бы ни случилось, если только не будет откровенного насилия со стороны Роджера. А так, пусть делают, что хотят, они взрослые люди и как-нибудь разберутся.

Еще через пару дней Грэм обнаружил, что под глупостями они с сестрой понимают совершенно разные вещи. Или, возможно, Гата так увлеклась, что просто забыла свое намерение глупостей не делать.

Как-то Грэм ушел на прогулку в одиночку. День был слишком хорош, чтобы тратить его на размахивание железом и пустую болтовню. Все проблемы и заботы Грэма вылетели из головы, стоило ему оказаться под весенним солнцем. Прошлую весну он провел не в Наи (он как раз искал Брайана, и его носило по материку), о чем жалел: весна была хороша в любом месте, но здесь казалась особенно чудесной. Не думая ни о чем, позабыв о времени, Грэм забрел очень далеко и даже немного заблудился. Поля остались позади, вокруг поднимался лес. Грэм, до мозга костей городской человек, долго бродил меж деревьев, прежде чем выбрался на открытое место. К дому он вышел только в темноте, при тусклом лунном свете: луна убывала, и от нее остался жалкий огрызок. Если бы Грэм видел в темноте хуже, пришлось бы ему ночевать в лесу, ожидая рассвета, чтобы найти дорогу к дому; но воровское зрение его выручило.