Голос дороги

— Но отца ты не убивал?

— Конечно, нет! То есть, своими руками — нет. Но я виноват в его смерти не меньше, чем если бы сам нанес удар.

— Мудрено что-то очень. Толком можешь рассказать, как все было?

Грэм, закусив губы, покачал головой. Еще одно слово об отце — и он снова с головой погрузился бы в пучину отчаяния, а и то расплакался бы. Эта тема еще была запретной. Клод, видимо, его понял и ни о чем больше не спрашивал.

7

Путь в Самистр показался Грэму мучительно долгим, две с половиной недели тянулись, словно целый год. С тех самых пор он возненавидел морские путешествия и ступал на борт корабля только в случае крайней необходимости, даже если знал, что в трюм спускаться не придется.

Наконец, корабль вошел в порт Шанты, крупного города на южном побережье королевства. Группу каторжников выгнали из темного, душного трюма на свет, и первые несколько минут Грэм испытывал лишь безумную радость от того, что оказался на свежем воздухе, под открытым небом, хотя солнечный свет и резал привыкшие к сумраку, слезящиеся глаза. Значительно позже до него стало доходить, что яркое весеннее солнце печет слишком уж нещадно, и вообще такую жару он помнил в Наи только в разгар лета, да и то не каждый год.

— Жарковато, — заметил Клод. Он стоял рядом с Грэмом и щурил темные глаза, а по лицу его блуждала странная полубезумная улыбка.

— Здесь всегда так? — спросил Грэм, который нежился — пока еще нежился! — под лучами непривычно горячего солнца.

— Через месяц будет много хуже. Мы же на южном берегу Самистра, пекло начнется страшное. Ты человек северный, тебе тяжко придется.

— Нас здесь оставят?

— Наверное. Иначе к чему было гнать корабль дальним путем вокруг всего побережья?

Грэм только хотел спросить, откуда Клод знает маршрут корабля, если все время просидел безвылазно в трюме, но не успел. К ним приблизился один из охранников, поигрывая кнутом.

— А ну, тихо! — прикрикнул он. — Что это вы разболтались?! Молчать всем!

Всех кандальников посадили на одну длинную цепь, пропущенную у каждого между скованных рук, так что каждый оказался сцепленным с соседями сзади и спереди. Длинной колонной их погнали по городу, подбадривая ударами кнутов, словно скот. Грэм, с трудом переставляя затекшие ноги, бежал мелкими шагами в общем строю и еще успевал крутить головой по сторонам. Слишком долго он находился в тесном замкнутом помещении, и теперь ему хотелось просто смотреть. Шанта была мало похожа на материковые города. Если в Наи из здешнего белого камня строили только богатые дома, то здесь белыми стенами сверкал каждый третий дом, а вместо привычных взору Грэма деревянных домов горожан среднего достатка и бедноты здесь стояли приземистые, почти плоские мазанки. Здешний же народ не очень отличался от земляков Грэма, разве только тем, что жители Шанты предпочитали носить одежду более светлых тонов и имели более темную кожу, чем люди в Наи.

За колонной будущих каторжников сразу же увязалась ватага мальчишек разного возраста, которые бежали за ними и что-то выкрикивали на своем шипучем языке. Грэм слов не понимал, но полагал, что едва ли это что-то лестное. Несколько мальчишек взялись кидаться в колонну кусками засохшей грязи. А пара прохожих, причем вполне приличного вида, и даже одна юная леди бросили в каторжан камнями, сопровождая свои действия визгливыми выкриками. У Грэма сразу отпала охота любоваться местными красотами.

Грэм был уверен, что всю партию сразу отправят в каменоломни, и очень удивился, узнав, что это еще не решено, и, скорее всего, всех раскидают по разным местам. На первое время каторжников разместили в бараках, окруженных высокой каменной стеной, которую по верху украшало битое стекло. Между бараками по двое и по трое расхаживали охранники.

Грэм и Клод оказались в разных бараках, и Грэму пришлось заново отстаивать свою независимость, теперь уже в одиночку. Выстоять было нелегко. Донимали его все, кому не лень, а однажды даже подкатили с весьма своеобразным предложением, чем он был весьма удивлен. Никто не назвал бы его смазливым или хорошеньким, и видно, соблазнила сластолюбца исключительно его молодость. В благодарность жаждущий ласки предложил оказать ему некоторые услуги в той же, сексуальной области, при описании которых Грэма просто перекорежило. Он наотрез отказался и послал сластолюбца подальше к Безымянному, а потом некоторое время опасался, что соблазнитель попытается взять свое силой. Но то ли такого желания не возникло, то ли просто тот не успел ничего предпринять, и Грэм покинул барак через пару дней без всяких происшествий.