Голос и ничего больше

Существуют две противоположные стратегии обмана: птицы обмануты наружностью, животные сбиты с толку внешним видом реального; тогда как человек введен в заблуждение занавесом, который не просто имитирует реальность, но маскирует ее. Только человеку присущ обманный способ в виде соблазна, обман заключается в том факте, что взгляд был привлечен к тому, чтобы проникнуть за завесу видимости – в ключевой гегелевский момент, поскольку за покрывалом нет ничего, помимо соблазненного субъекта. Взгляд уже прошел через завесу и проник в то, что не может быть увидено, он был обманут, делая шаг за внешнее. И мы уже смогли убедиться, что акусматический голос имеет аналогичную структуру – мы обмануты голосом за занавесом, не видя его источника, мы встревожены тайной его происхождения. Акусматический голос сочетает в себе два уровня, голос и взгляд, поскольку голос, как противоположность взгляда, не маскирует, он предстает в своей кажущейся непосредственности и напрямую проникает внутрь, его нельзя удержать на расстоянии. Таким образом, обман заключается в невозможности найти соответствие в видимом, в разрыве, который продолжает существовать между двумя, в невозможности их координации, хотя видимое как таковое может начать функционировать как занавес для голоса.

Что в таком случае представляет граммофон на нашей картине – виноградины или занавес? Он обманывает собаку, будучи «аутентичным воспроизведением», подлинной наружностью голоса; собака слушается так же, как птицы клюют ягоды. Но в то же время граммофон – это завеса, она прячет источник голоса, и собака еще больше одурачена воспроизведением, не видя источника. Все ее органы чувств пытаются определить, что же находится за прикрытием, начиная с уровня животного, она поднимается до уровня человека и тем самым очеловечивается; обман служит ей уроком того, что голос – это акусматическое создание (непоправимо акусматическое, а вовсе не с еще не раскрытым происхождением). Картина представляет собой что-то вроде пересечения, частичное совпадение двух уровней или необходимый переход одного в другой. Обманка для ушей – мы «всегда уже» начали слушать то, что за занавесом, природа голоса заключается в том, чтобы быть прикрытой видимым. В этом монтаже мы могли бы увидеть притчу о влечении: собака начинает на уровне животного в сфере нужды, нацеленной прямиком на реальность как место удовлетворения, но она оказывается перед парадоксом, маскировкой или удвоением самой реальности и находит неожиданное удовлетворение в объекте-заменителе, несводимом к завесе реального.

Торговая марка HMV представляет одну сторону голоса, голос как авторитет в эмблематичном изображении. Эта сила голоса исходит из факта, что его сложно держать на расстоянии – он изнутри трогает нас за живое, проникает прямиком вглубь без защиты. У ушей нет век, как не перестает повторять Лакан, они не могут быть закрыты, человек все время уязвим, по отношению к звуку невозможно сохранять дистанцию. Существует четкая оппозиция между видимым и слышимым: видимый мир представляет собой относительную стабильность, постоянство, отличительный характер и расположение на расстоянии; слышимое же – это текучесть, прохождение, некоторая незавершенность, аморфность и отсутствие дистанции. Голос – неуловимый, постоянно меняющийся, в становлении, протекании, с нечеткими краями, в оппозиции к относительному постоянству, прочности и продолжительности того, что видно. Одним словом, он по своей природе скорее находится на стороне события, чем бытия, если заимствовать выражения Бадью. Он лишает нас дистанции и автономии. Если мы хотим его локализовать, установить безопасное расстояние до него, то мы вынуждены воспользоваться видимым в качестве отсылки. Видимое может установить дистанцию, характер и источник голоса и таким образом нейтрализовать его. Сила акусматического голоса заключается в том, что он не может быть сведен на нет при помощи визуальной рамки, он сам увеличивает видимое и покрывает его тайной. Эта непосредственная связь между внутренним и внешним в голосе является источником всех мифических историй о волшебной силе обворожительных голосов (сирены), которые приводят к потере человеком разума и, как следствие, катастрофе, смертельному наслаждению. И именно в этом механизм психоза, «слышание голосов» использует, изолирует и приобретает характер галлюцинаций, что присуще самому голосу. Все голоса могут быть помещены в голове, без внешнего источника, поскольку мы всегда слышим голос внутри головы, и природа его внешнего источника всегда сомнительна, стоит только нам закрыть глаза.