Голос и воск. Звучащая художественная речь в России в 1900–1930-е годы. Поэзия, звукозапись, перформанс

…вот декламаторы, это новейшая школа солистов, которые в последнее время получили всеобщее признание и которые повсюду принимаются. <…> Декламация новейшей формации вся сплошь относится к музыкальной школе, которая, главным образом, возникла в Ленинграде. Но Яхонтов москвич, который, однако, свою старую манеру оставил и перешел целиком в музыкальную школу чтения81.

Описанная Пястом тенденция требует уточнений. Звукоподражания (например, протяжным пароходным гудкам в чтении «Разговора на одесском рейде десантных судов: „Советского Дагестана“ и „Красной Абхазии“»82), пластическая игра, ударения чрезвычайной силы в некоторых местах стиха или такие же чрезвычайные смены темпа чтения (вроде сильного замедления темпа и динамики, cascando, которое можно услышать в сохранившейся звукозаписи чтения поэмы «Владимир Ильич Ленин», во фрагменте «Если бы выставить в музее…»83) и тому подобные случаи едва ли вписывались в модель «мелодического» ритмического чтения, которую пропагандировал с начала 1920-х годов Владимир Пяст84.

Точнее был Д. Мирский, когда писал в середине 1930-х о борьбе Яхонтова «на два фронта»:

…против «выразительного» чтения актеров, разрушающего стихотворную форму и заменяющего все стиховые средства выразительности одной театральной интонацией, и против «завывающего» чтения самих поэтов, заменяющих дифференцированную игру интонаций однообразной интонациональной (так! – В. З.) схемой, развертывающейся независимо от смысла. Только Маяковский читал иначе, и, несомненно, что стиль Яхонтова генетически связан именно с Маяковским. Стиль этот основан, во-первых, на предельно четком сохранении ритмической структуры стиха – в этом Яхонтов резко отходит от актеров и смыкается с поэтами. Но «поэтического» завывания в чтении Яхонтова нет. Интонация его подчинена смыслу, и хотя характер его интонации резко отличен от «классического» мхатовского стиля, это – актерская, театральная, драматическая интонация. Также и жест, очень экономный и сдержанный, остается жестом актерским85.

Усиление выразительности речи Яхонтова происходило за счет, с одной стороны, подчеркивания ритма, с другой – необычайно острых решений в области фонетической стилистики (к которым относятся и звукоподражания), характерных для декламации футуристов. Это особенно касалось подчеркивания Яхонтовым в чтении разных форм аллитераций и звукописи в стихах. К характерным для Яхонтова фонетическим решениям относится и знакомый по его звукозаписям почти что музыкальный эффект своеобразного колокольного «звона в стихе» («Звоны в стихе бывают различны. И различием звона отмечен каждый поэт»86), сопровождающийся усилением динамических ударений в отдельных фрагментах стихов. Говоря о яхонтовском исполнении Пушкина, Л. Кассиль удачно назвал его «спектаклем стиха и актера»87, обозначив наличие не одного, а двух равноправных ведущих принципов. О двух «пространствах» игры (физическом пространстве, необходимом для рисунка игры, и слове как «втором пространстве») писал О. Мандельштам:

Яхонтов при своем необыкновенном чутье к рисунку прозаической фразы ведет совершенно самостоятельную партию чтеца в то время, как режиссер Владимирский зорко следит за игрой вещами, подсказывая Яхонтову рисунок игры – до такой степени четкий и математически строгий, словно он сделан углем88.