Голос и воск. Звучащая художественная речь в России в 1900–1930-е годы. Поэзия, звукозапись, перформанс

В литературе о Яхонтове часто можно встретить описания того, как он визуализировал динамические акценты в стихе, например, постукивая об пол резиновым мячиком во время чтения Пушкина. Но бывало и иначе.

И вот – посередине поэмы «Двенадцать», – писал режиссер и критик Сергей Соловьев в рецензии на яхонтовский «Вечер Блока», – в момент спокойного и сосредоточенного развертывания текста, чтец достает приготовленную одну-единственную папиросу и медленно, очень обстоятельно и неторопливо начинает ее закуривать. По режиссерской идее, папироса каким-то непонятным для нас путем должна быть созвучна тексту поэмы, должна усиливать ее выразительные, образные средства. Однако текст начал комкаться, в нем появились совершенно неоправданные паузы89.

Знакомство с чтением Маяковского и многих других оказало на Яхонтова огромное влияние. В своих воспоминаниях Яхонтов многократно называет Маяковского «актером», «актером-трибуном», а его выступления – спектаклями «одного актера». Впервые чтение Маяковского Яхонтов, по предположению биографа актера Н. Крымовой, услышал зимой 1921–1922 годов90. Оно родило в нем сложное впечатление:

Существуют голоса, которым не только веришь – они не только убеждают, они еще и воспитывают. Таким поэтическим голосом обладал Маяковский.

Могу ли я сказать, что я где-то там в тайнике своего сердца ждал такой голос? И вот такой голос наконец услышал?

Очень строго и честно говоря, я его ждал, но я его не предвидел именно таким. Должен сказать, что чувство неожиданности, т. е. известной неподготовленности, было.

Этим я хочу сказать, что, конечно, было ощущение большой новизны, но была такая новизна, за которой нельзя было не пойти вслед, и я пошел, приветствуя эту новизну91.

Среди других имен, названных в опубликованной книге воспоминаний, – Есенин, Сельвинский, Пастернак, Светлов, Багрицкий. Среди пропущенных – Мандельштам, чье влияние (начиная с момента их знакомства летом 1927 года; в тот момент Яхонтов работал над спектаклем «Петербург», литературной основой которого была композиция из фрагментов «Белых ночей» Достоевского, «Медного всадника» Пушкина и «Шинели» Гоголя) было сравнимо с влиянием Маяковского92. Оно сказывается и на повторяющихся мелодических ходах в стихе, и – самое главное – в методичном следовании ритму и паузному членению стиха.

Влияние обоих поэтов в подходе Яхонтова к звучащему стиху не сводится к заимствованию той или иной манеры. Оно заключено в своеобразном «настраивании» аппарата чтения поэзии. Несомненно, однако, что авторское чтение осмыслялось и использовалось Яхонтовым как система приемов. К ней он обращался при необходимости, чтобы создать иллюзию неустойчивого равновесия между двумя ведущими началами, художественным словом и волей исполнителя. Стихотворная речь то влекла и направляла актера, то подчинялась ему. Возможно, именно это и создавало эффект напряженности, напомнивший Мандельштаму работу «циркача на трапеции».

Влияние Маяковского в случае Яхонтова было многосторонним. Оно сказывалось на приемах чтения стиха, о чем было сказано выше, но повлияло и на манеру его исполнения, а также на метод составления лито-монтажей, о чем речь пойдет дальше.