Голос крови

— Все в порядке. Никто не пострадал. Твоя дочь и ее дети живы. И целы. Он не пробовал их,— успокоил вампиршу Верис. Она подняла на него взгляд, и он понял, о чем она хотела спросить.— Ты же знаешь — это было бы неправильным,— ответил он на ее немой вопрос.— Они давно считают тебя мертвой. Никия позаботился о том, чтобы наутро они все позабыли. А теперь пойдем. Нам пора домой.— Он обнял ее и, постояв так какое-то время, помог выбраться из проклятой камеры через люк в потолке.

ЛЕСЯ ОРБАК

НЕЛЮДЬ ЖИВАЯ. НЕЛЮДЬ МЕРТВАЯ

Он ждал этих слов три года. С того момента, как узнал, куда ежемесячно текут из бюджета суммы, выраженные шестизначными цифрами. Миллионы — это растратно даже для НИИ Биохимии.

Поэтому, когда взвинченный и хмурый от недосыпа Хозьев официозно заявляет: «Лаборатория «Н-3» теперь в твоем распоряжении», он улыбается. Правда, только краешком губ, иначе — не умеет.

— Так...— Хозьев на секунду выпадает из чопорного кабинета в свои мысли, затем выдвигает верхний ящичек столам на глянцевую крышку ноутбука выкладывает: — ...список кодов для замков, штамп для бланков, пропуск на минус первый этаж. Это для охранников у лифта.

Пластиковая карточка почти идентична стандартной, к которой привык за двенадцать лет: логотип Института, фото, строки «Новиков Геннадий Александрович, сотрудник». Только квадратик в нижнем правом углу не голубой, а пурпурный.

В базе отпечатков твой статус поменяли, персонал предупрежден, в расходах никакого лимита, все оплачивает госбезопасность. Я ничего не забыл?

Привычный Хозьев — глава Института, гроза конференций, геморрой министров — никогда ничего не забывает. Значит, в высоком кресле по ту сторону стола — Хозьев, выбитый из колеи,

— Есть особые пожелания? — биохимик не задает вопрос начальнику, он уточняет условия.

— С тобой в лаборатории будет работать Пехов, но у него другой объект. Во время облавы эта тварь присосалась к одному из отряда, он еще жив. Пока жив. Не знаю, как долго протянет, задача Пехова — выходить мальчишку. Видишь ли, по указаниям «сверху» мы обязаны поддерживать в твари жизнь. Поэтому, доктор Триген,— Хозьев понижает голос и недобро хмурит лоб,— флаг тебе в руки. Звукоизоляция на минус первом отличная. Из кабинета биохимик выходит довольным: у него, наконец-то, появился занятный подопытный.

***

Лестное прозвище «доктор Триген» биохимик получил от своих первых и единственных студентов ГосУниверситета, где он всего год перед уходом в НИИБХ преподавал курс функциональной геномики. Лестным, потому что тогда он не был ни доктором, ни даже доцентом, а упомянутые три «ген» расшифровывались как «Геннадий, генетика, гений». После скандальной лекции биохимика «попросили» из Университета и «генетику» заменили «геноцидом». Ни первое, ни второе доктора Тригена не расстроило.

На минус первом этаже низкие потолки, обшитые звукоизо-ляционным материалом, блеклые стены и сиреневые полы, покрытые специальным слоем пористого абсорбента. Охрана встречает доктора Тригена сразу у лифта, но не останавливает.

Пурпурный квадратик служит изнанкой светофора и пропускает повсюду — через магнитный турникет правого крыла, за укрепленную железом дверь сектора «Н», по узкому коридору (справа за стеной — банк реактивов, слева — архивные залежи) до блестящих хромом ворот лаборатории «Н-3». Для них пурпура на карте недостаточно, микроиглы тачпада собирают свой пурпур из подушечки указательного пальца.

Переступив порог, доктор Триген чувствует себя Цезарем.

В лаборатории два отсека по обе стороны узкого холла, больше похожего на коридор. Согласно разноцветной карте планировки, в каждом отсеке по дюжине лабораторных залов, но дверь всего одна и спроектирована блокироваться только снаружи. Так требует госбезопасность.

Длинная и тесная комната отдыха расположена очень удобно — напротив входа, в самом центре между отсеками, занимая, таким образом, крайне мало полезной площади. Первым дедом доктор Триген выбирает вешалку — ту, что дальше от двери (он не любит, когда касаются его одежды даже случайно). Затем он раскладывает на столе содержимое старой добротной сумки: вафельное полотенце, металлизированную кружку-термос, три блокнота формата А5, две ручки, песочные часы в виде сросшихся голов Сфинкса и ридер электронных книг, в котором за несколько дет собрал уникальную библиотеку. Судя по расположению, окна комнаты отдыха выходили бы на ухоженный палисадник, где как раз в это время распускаются крупные пионы, от этого немного жаль переселяться под землю. Зато в шкафчике у обеденного стола припасены кофе, чай в пакетиках, печенье и — невиданная щедрость — две коробки мармелада. Все же спуск в подвал де-факто — повышение.