Голос крови

— Привет.— Я откинул одеяло и спустил ноги на пол.— Наелась и решила навестить голодных? Удивительная тактичность!

— Экий ты зануда...— Надин погрозила мне пальцем.— Я по тебе соскучилась.

— Быстро,— сказал я скептически,— с последнего визита и полгода не прошло.

— Пять месяцев,— поправила меня Надин.— Пять месяцев и восемь дней.

— Понятное дело,— сказал я,— стоит попасть в беду, и все про тебя забывают.

— Ну, в известной мере ты сам виноват,— Надин развела руками.— Питаться нужно регулярно, а не когда анорексия начнется. Узник Дахау на охоте. Но ты же у нас тонкая...

— ...и арюстюкратическая натура,— закончил я.

В сущности, Надин права. Надин всегда права. Ей черт знает сколько лет, хотя выглядит она едва на двадцать пять. Родом она то ли из Прованса, то ли из Лангедока. В огромную страну Россию перебралась чуть ли не при Хрущеве. Когда Надин волнуется, у нее появляется забавный акцент. Она мой первый учитель, мастер профтехобразования. Именно ей я обязан тем дерьмом, в котором сейчас барахтаюсь. Что я могу сказать ей в свое оправдание? Что старался свести количество убийств к минимуму? Что жалел и жалею тех дурочек из ночных клубов? Рассказать, как трудно выбирал из дискотечных знакомиц самых никчемных и развратных? Как оттягивал и оттягивал день крови? Как выходил на охоту почти пустой? Она не поймет. Она скажет: «Оттого и дал себя поймать, что был пустой. Одна маленькая случайность, одна неудача — и ты за решеткой». Что тут можно возразить? Наверное, я был плохим человеком и паршивым вампиром.

Надин ободряюще ткнула меня в коленку. Ее легкая призрачная рука свободно прошла через ткань пижамных брюк, скользнула сквозь плоть и кости моего коленного сустава.

— Хватит болтать, доходяга! Я по делу.— Надин поднялась с пола и села рядом со мной, забравшись с ногами на одеяло.— У меня для тебя сюрприз.

— Будешь носить мне передачи в тюрягу?

— И не подумаю! — Надин тряхнула взлохмаченными у дорогого стилиста локонами.— Я собираюсь тебя отсюда вытащить.— Увидев мою скептическую ухмылку, она придвинулась почти вплотную и жарко задышала мне в ухо.— Я сегодня сильная, Анри. Я очень сильная. Я сегодня зарезала свинку!

— По тебе заметно,— пробормотал я.

— Я его почти полгода откармливала,— не обращая на меня внимания, шептала Надин.— Милый такой студентик, дурачок, вроде тебя. Втюрился по уши.

— Полгода? — переспросил я недоверчиво.— С осени?

Надин сыто ухмыльнулась:

— А то! Приручала... обхаживала... динамила. Все для тебя, Монте-Кристо. Слушай сюда! Видеокамеры отключены, охранник у мониторов видит сны. Сейчас я вырублю его напарника, а ты...

— Ничего не выйдет,— сказал я.— Из меня помощник никакой.

— А мне помощь не нужна,— зловеще и ласково сказала Надин.— Она ведь сегодня дежурит? Так?

Я неохотно кивнул.

— Больше нам ничего и не надо. Я сама загоню свинку.— Губы Надин раздвинулись в хищной улыбке.— Тебе останется только забить. Ты нравишься ей, Анри. Она почти влюблена. Ты высосешь ее и уйдешь. А я встречу тебя на набережной, возле скамеек. Пару месяцев отсидишься в надежном месте, за это время Аскольд сделает документы и визы. Тебе нужно только сфокусировать меня на девушке.

Я опять кивнул. Игипетский бог! А какой у меня выбор? Одни обречены на смерть, другие — на жизнь, плевать, что она местами хуже смерти... Если бы я мог выбирать...

— Сосредоточься.

Я послушно закрыл глаза и постарался сосредоточиться.

Тук, тук... Тук, тук... Сначала тихо, потом все громче и ближе. Кровь стучит в уши бубном камлающего шамана. Ночной мрак вливается под веки, тягучий патокой заполняет мою несчастную голову... Тук, тук... Тук тук...

— Ну все, до скорого,— быстро сказала Надин; и в ту же секунду вспыхнули люминесцентные лампы под потолком.

Я, не шевелясь, сидел с закрытыми глазами и слышал, как проворачиваются ключи в замке, как с металлическим лязгом сдвигается засов, как натужно ползет в сторону тяжелое полотно двери. Я слышал своим ненормальным слухом, как мягко ступают по полу маленькие ноги в теннисных туфлях. Почти бесшумно. Так мог бы ступать я или кто-то из моих товарищей по несчастью... Ближе, еще ближе. Тишина, только легкое прерывистое дыхание.

Я открыл глаза. Она стояла в полушаге от меня в белом халатике до колен, в смешной медицинской шапочке. Аккуратная, как фарфоровая статуэтка. В глазах застыло недоумение. Она не очень понимала, зачем пришла в изолятор для буйных, и была слегка напугана; казалось, она ищет логику в своем нелепом поступке. Она стояла передо мной, очарованная и очаровательная, а я молча глядел на нее снизу вверх. Тишина плела между нами невидимую паутину, соединяя наши лица, плечи, руки тончайшими стеклянными нитями.

— А я знала, что вы не спите, — проговорила девушка и вздрогнула от звука собственного голоса.

Левая лампочка под потолком, наконец, перестала мигать.

— Я вам не помешала? — Машутка взглянула на меня с беспомощной доверчивостью.

Я покачал головой. Девушка тревожно оглянулась на дверь, и почти сразу ее лицо озарилось счастливой догадкой.