Голос крови

– Ну, сейчас это последнее, что его беспокоит. Он опасается расправы. К тому же, по-моему, он до смерти хочет, чтобы весь мир узнал о его талантах.

:::::: Jesu Cristo.:::::: Энтузиазм Джона Смита, его радость охотника, предвосхищение журналистской бомбы. Нестор даже испугался.:::::: «до смерти»::::::

Свидетель

Caliente! Caliente, крошка… Caliente! Caliente, крошка. Неслабый fuego под твоей каха-чиной :::::: Господи! Который час?:::::: Нестор перекатывается на постели и, схватив айфон,::::: Пять тридцать… mierda!:::::: раздраженно гаркает в трубку:

– Камачо!

– Нестор? – удивленный голос на другом конце. Женщина отказывается верить, что этот недружественный, чтобы не сказать звериный голос принадлежит Нестору Камачо.

– Да, – подтверждает он тоном «сгинь».

Едва слышно, сдерживая слезу, женщина начинает:

– Прости меня, Нестор, я бы никогда не позвонила тебе в такое время, если бы не обстоятельства. Это я… Магдалена… – Голос срывается. – Ты один… можешь… мне… помочь!

:::::: Это я… Магдалена!::::::

Воспоминание проскочило, не уловленное радаром, и разбежалось по нервной системе, даже не оформившись в связную мысль… фьють… Магдалена дает ему отставку в Хайалии, прямо на улице, и срывается с места на невесть откуда взявшемся «БМВ», аж покрышки заскрипели, и быстро, так, что передние колеса на мгновение отрываются от земли, скрывается за поворотом. Поди догони. Воспоминание, несмотря на его скоротечность, окончательно уничтожило все его чувства к ней, включая симпатию… в пять тридцать утра.

– Нестор?.. Ты на связи?

– Да, – отвечает он. – Согласись, это довольно странно.

– Что именно?

– Твой звонок. Ладно, qu pasa?

– Нестор, это не телефонный разговор. Мы можем встретиться… выпить кофе, позавтракать?

– Когда?

– Сейчас!

– А позже нельзя? Сейчас полшестого, я в два лег спать…

– О, Нестор… Ты-ы-ы-ы мне-е-е-е ну-у-у-у-у-жен. – Ее рыдания дробят даже односложные слова. – Я не могу усну-у-у-уть. Мне стра-а-а-а-а-шно! Помоги мне-е-е-е-е-е!

Как доказывает мировая практика, даже самый сильный мужчина не способен устоять перед женскими слезами. Что же говорить о Несторе, который так гордится своей мужской силой. Так уж повелось, что он доблестно спасает всех… беженца, готового прыгнуть с мачты корабля навстречу верной смерти… сержанта Эрнандеса, рискующего быть задушенным в наркопритоне… теперь вот рыдающую женщину… В общем, он сдался.

– Ладно… где? – Оба снимают маленькие квартиры на двоих, так что рассчитывать на приватность не приходится. А где можно выпить кофе в такую рань? – Допустим, «У Рики», – предлагает Нестор.

Магдалена столбенеет.

– «Рики» в Хайалии? Ты шутишь?

:::::: Да нет, я не шучу.:::::: В тот момент, когда он произнес вслух «Рики», в нос ему ударил волшебный запах пастелитос, отчего сразу проснулся волчий аппетит, и он вдруг понял, что без «Рики» ему не прожить. Вслух же говорит:

– Я не знаю другого места, которое бы открывалось в полшестого утра, а если я что-нибудь не перехвачу, ты будешь иметь дело с зомби.

Они договорились встретиться в «Рики» через сорок пять минут. Разъединившись, Нестор медленно выдыхает, а затем так же глубоко стонет. Что он делает?

Ему приходится запарковаться в двух кварталах от кафе, и, пока он идет пешком, память воскрешает горькие эпизоды, связанные с родной Хайалией. Вот мистер Руис щелкает пальцами так, словно он что-то забыл, и снова скрывается в доме, только бы не встретиться с Нестором лицом к лицу… Для всего района он разом превратился в нечто постыдное или даже мерзкое, вроде крысы, после того как арестовал…:::::: Да не арестовал, а спас дурака, взобравшегося на мачту! Я и не думал его арестовывать! Единственные, кто обошелся тогда со мной по-человечески, – это Кристи и Ники, работницы кафе.:::::: Тайное вожделение, которое он всегда испытывал к Кристи, вызывает у него легкое шевеление в штанах.

Он идет по тротуару мимо убогих лавчонок. Вот дурацкий магазин Santería, где Магдаленина мамочка покупает дурацкие ритуальные цацки. Нате вам, пожалуйста! В витрине стоит метровой высоты керамический святой Лазарь в одеянии желтушного цвета, подчеркивающем бурые язвы. Почему этот печальный прокаженный заставляет его вспомнить мами? Печальная душа, подпитывающаяся страданиями других. При всей своей вере в Эль Каудильо она приберегла любовь и для своего предателя-сына… и дарила ему на подносе горсть жалости, несмотря на все его прегрешения. «Я прощаю тебя, мой блудный сын, я прощаю тебя…» Брр!