Голос крови

Гаспар, не хотел отвлекать тебя неоправданными надеждами, поэтому не сообщал, что последние два месяца охотился за документами об обыске, проведённом в сентябре тысяча семьсот восемьдесят шестого года в доме одного из севильских художников. По предположению местных властей, там проводились незаконные и во многом крамольные встречи. Тогда были арестованы шесть человек. Среди них оказался и наш Вердехо. Обыск и арест состоялись почти за год до его отплытия в Перу. Теперь сообщаю не только о самом факте этих поисков, которые ты два месяца назад непременно назвал бы пустой тратой времени, но и о том, что они увенчались успехом.

Ничего криминального власти не обнаружили, однако вынесли участникам встречи предупреждение и рекомендовали в дальнейшем обсуждать вопросы искусства в более официальной и подходящей для этого обстановке. Так вот, сполна изучив найденные материалы, я нашёл главное – новую брошюру из тех, что рассылало общество «Эль соль де ля либертад», как они себя именовали. Нам уже известно, что Вердехо ранее передавал подобную брошюру своему другу в надежде, что тот согласится пойти с ним на, скажем так, собеседование в севильский особняк Затрапезного. Возможно, и в этот раз он рассчитывал найти себе компаньона, потому что идти один побаивался. Как результат – конфискованная брошюра, обладание которой я считаю удачей, и дело не в её исключительной полноте по сравнению с первой брошюрой, а в том, что анонимный автор чуть ли не с первых строк призывает сжечь её после прочтения. К счастью, Вердехо поленился исполнить его призыв.

Копию брошюры перешлю тебе отдельно. Исчезновение моего предыдущего письма – или ты его всё-таки получил? – считаю подозрительным. Пока укажу, что получил в сухом остатке.

Итак, в брошюре сообщается, что группа меценатов – тут имена Затрапезного и дель Кампо не упомянуты, едва ли из скромности, однако допускаю, что меценатов могло быть больше и список оказался бы чрезмерным, – взялась за грандиозный проект: строительство города абсолютной творческой свободы. «Вдали от шума войн, стона голодающих и ворчания критиков (sic!)». Город объявлен воплощением идеалов Томмазо Кампанеллы и назван Городом Солнца, а его жителям, соляриям, обещана свобода от налогов, сословных предрассудков, политического надзора, воинской повинности, а главное, свобода от нужды и кровавой тирании ростовщиков – солярии никогда не задумаются о продаже собственных трудов и сосредоточатся на само́м акте творения.

Далее привожу по тексту:

«Современный город роскоши посреди диких джунглей. Возрождённый Эдем для избранных творцов. Если вы читаете эти строки, значит, у вас есть шанс войти в их число. Лишь самые одарённые поднимутся на ковчег культуры, готовый плыть прочь от мирских бурь и сохранить истинную суть обновлённого человека. Когда весь прочий мир захлебнётся в крови собственной злобы и алчности, мы вернёмся на руины погибших цивилизаций глашатаями новой эры благоденствия и разума».

Текст сопровождают занимательные картинки. Вот некоторые из них. Привожу, с твоего позволения упростив их композицию, чтобы дать тебе общее представление о том, с чем я столкнулся. Обрати внимание на Инти-Виракочу, он едва заметен, но его наличие несомненно, как и наличие в очередной раз встречающейся надписи «Yanapanampaqqa qakaqta cielopis», что на кечуа, как ты понимаешь, означает «столбы, подпирающие небосвод». Суть этих «столбов», к сожалению, мне до сих пор не ясна.

Итак, молодым мастерам всех культур и религий предлагалось объединиться в городе истинной свободы, где они не будут испытывать недостатка в женщинах, прислуге, еде, одежде и никогда не останутся без крыши над головой. Удивительно, как меценаты-основатели не включили в список первую спаржу, первый салат и неперекипающие горшки вместе с небьющимся фарфором. Мы бы с тобой сказали, что всё это мистификация, или, как ты предпочитаешь говорить, великолепная афера, призванная одурачить доверчивых художников, а затем и доверчивых ценителей искусства. Однако речь идёт о богатейших людях – Затрапезном и дель Кампо, – занявшихся Городом Солнца в период своего финансового расцвета и едва ли мечтавших нажиться на скудных сбережениях молодых мастеров. И мы уже знаем, что Город Солнца в самом деле был построен, хоть и не можем с уверенностью сказать, где он располагался и что происходило за его стенами, если только у него были стены. Мы не знаем также, почему наш несчастный Вердехо, пройдя отбор в севильском особняке, в конечном счёте бежал из города свободы. Был ли он единственным отступником, а главное, почему, вернувшись в Испанию, всю оставшуюся жизнь замаливал грехи, пугал близких разговорами о неизбежной каре и почему с тех пор не создал ни единого полотна?

Согласен, вопросов остаётся немало, однако, получив копию брошюры, ты признаешь, что она – важнейшее звено в наших поисках. Если снять флёр избранности чудаковатых соляриев, в сухом остатке мы получим вполне разумные запросы. Прежде всего Городу Солнцу требовались архитекторы – их в «Эль соль де ля либертад» привечали с особенным радушием, что вполне объяснимо, ведь строительство в Городе Солнца тогда, в тысяча семьсот восемьдесят шестом году, было в самом разгаре. Что же до призыва «умереть в старом мире, чтобы родиться в мире новом» – «Эль соль де ля либертад» обещало помощь каждому из будущих соляриев в фальсификации собственной смерти, и это было названо не возможной забавой, а непременным условием, – так вот, призыв умереть теперь представляется не менее логичным. И дело не в искусственном повышении цен на их будущие работы и уж конечно не в символизме перерождения, а в том, чтобы навсегда приковать соляриев к Городу Солнца – лишённые документов и отпетые близкими, они становились его вечными заложниками.

Отдельного разговора достоин символ «Эль соль де ля либертад» – яблоко с лучами солнца над скрещёнными женскими руками. О нём я напишу позже.

Ш.