Голос Лема

— Господин Ричард, — начал он. Нарочито держал руки в карманах и слегка покачивался вперед-назад. — Есть ли что-либо еще, что вы должны рассказать нам о Станиславе Леме?

Рич поднял ладонь к грудной клетке. Зарылся пальцами в густой седой ковер, вылезающий из-под расстегнутой рубахи.

— Нет, агент Хамм. Больше ничего.

— Хорошо, — Слаттери хлопнул ладонями по бедрам, встал.

— Есть ли что-нибудь, о чем стоило бы знать мне? — спросил Рич, не двигаясь с кресла. — Почему вы пришли именно сегодня?

Теперь они стояли над ним.

— Ничего особенного, — ответил Хамм.

Слаттери снова глядел в окно, куда-то далеко, своим кондоровым взглядом.

Рич наконец встал, провел их к дверям. Они быстро простились и вышли.

Пройдя на кухню, он услышал их разговор на подъездной дорожке.

Голос Слаттери: Есть еще та жевательная резинка?

Голос Хамма: Да.

Голос Слаттери: Дай.

Голос Хамма: А книжка?

Голос Слаттери: В машине.

Голос Хамма: Попросишь автограф?

Через мгновение тишины удаляющийся голос Слаттери: Не знаю.

Самая длинная минута в мире. Потом следующая. Потом звук заводимого мотора. Когда он отважился выглянуть в окно, увидел, как они уезжают по улице.

Улицы Игрового Города.

Похищение

Полторы горсти таблеток спустя начало смеркаться, а Кейт все еще не было. Рич раз десять прокрутил в мыслях тот разговор, после чего позвонил свояченице.

Сестра Кейт сказала ему:

— Кейт у нас немного задержалась. Из-за этого выехала только что.

Тон голоса сестры Кейт говорил: «Чтоб ты сдох, кретин, и дал наконец покой бедной девушке».

Рич поблагодарил и пожелал хорошего вечера.

Взаимно.

Чтоб ты сдох быстро и болезненно.

Отложив трубку, он что-то беспокойно пробормотал себе под нос. Не нужно обращать внимания на свояченицу, но перестать это делать он не мог.

Посмотрел в окно на электрическое сияние улицы. Кейт едва выехала от сестры. Вернется — если все пойдет хорошо — около часа ночи. Рич решил сделать ей сюрприз. Он купит рыбы и овощей в магазинчике у пляжа и приготовит ужин.

«Прекрасная мысль!» — ладони хлопнули сами по себе.

Он снарядился: таблетки, молочный коктейль, свежая рубаха. И в путь.

Когда вышел из дома и сунул ключ в замок, почувствовал на затылке теплое дуновение. Рич медленно повернулся и увидел автомобиль на другой стороне улицы. «Линкольн» темного цвета, припаркованный под мертвым фонарем. В нем кто-то сидел. Кажется.

Рич вернулся в Дом, к кухне, к холодильнику. Проглотил еще таблеток. Подождал, пока успокоится. Когда вышел наружу, «линкольна» не было. Он глубоко вздохнул, двинулся в путь.

Он не любил выходить в сумерках, особенно один. Но сегодня все было иначе. Он шел улицами Игрового Города и чувствовал себя настолько же хорошо, как и проходившие мимо люди. Ощущал себя так же игриво. Кейт уже едет к нему. Они съедят ужин, выпьют хорошего вина, будут говорить до рассвета. Может, даже займутся любовью — поскольку, вероятно, он будет в настроении и в форме.

Рич шел и в очередной раз влюблялся в этот город. Маленькие коробочки из песенки Мальвины Рейнольдс быстро сменились плотной деревянной застройкой: магазинчики, кафешки, снова магазинчики. Бары, овощные лавки, бутики со смешным барахлом, отнорки, полные винила и книг (он улыбнулся баллончику со спреем на обложке романа, выставленного на одной из витрин), бары, бары. Вечером прошел легкий дождик, и теперь улицы пахли городской моросью — запахи влажного, пыльного асфальта и мокрых досок перебивали смрад гниющего мусора, жирного картофеля фри и дешевых гамбургеров. Но лишь отчасти, а потому Рич все еще чувствовал, что он дома, здесь, посреди веселой, болтливой толпы.

Он шел в любимый магазинчик (недалеко, в сторону сквера, в сторону большой воды, всего несколько кварталов), влюбленный в парней и девушек, мимо которых проходил. Совершенно не боялся собак: мимо него пробежали уже несколько — больших и маленьких, на поводке и свободных, — и он ни разу не почувствовал, что должен быть с ними настороже. И все сильнее чувствовался запах океана, скорее кожей, чем носом. Близость океана была как легчайший массаж прохладными ладонями.

Магазин в это время походил на желудок огромного кашалота, охотившегося в пучине вод: набившего брюхо беспорядочно болтающимся, полупереваренным обществом. Рич добросовестно отстоял очередь к кассе, заплатил и, отходя, подмигнул молодому кассиру. Парень не отреагировал, выглядел словно андроид, запрограммированный на перестановку товаров и прием денег.

Снаружи Рича уже ждали: июльская ночь — теплая и бодрящая одновременно, приязненная. И она.

— Привет, Рич, — сказала она, опираясь о раскрытую дверь темно-зеленого «линкольна».

Он остановился посреди тротуара. Склонил голову к плечу, поджал губы. Почесал бы себе подбородок, но обе руки были заняты пакетами со жрачкой. Он интенсивно размышлял.