Голос любви

— Понятия не имею. Уехал куда-то. Но сказал, что к вечеру вернется и составит маме компанию. Наверное, привезет с собой и Джулию. Джулию Кеверн. Он опять с ней встречается, и мама очень одобряет их отношения.

— Какая идиллия! — не смогла сдержаться Шалис и, покраснев от стыда за собственную слабость, поспешила сменить тему. — Кел, я хочу побеседовать с твоей матерью. Из разговора с Ричардом я поняла, почему она так настроена против твоей работы на радио. Может, я смогу помочь?

Кел с сомнением посмотрел на нее и пожал плечами.

— Хорошо, я тебя проведу к ней. Но только не задерживайся слишком долго. Не забывай, что ты мой гость. Что это случилось с Ричардом? Обычно он никому не рассказывает о семейных делах.

Шалис изо всех сил старалась сохранить на лице безразличную маску.

— Просто мы немного пооткровенничали.

Он ухмыльнулся.

— Похоже, ты вошла в большое доверие к Ричарду, если он посвящает тебя в мамины проблемы.

Будучи старше, она могла бы не отвечать и просто кинуть в ответ очаровательную снисходительную улыбку. Но ей вдруг стало не по себе от его слов. А ведь и правда, против собственной воли они с Ричардом успели очень сблизиться, и если она жалела Лусинду Шеридан, то лишь потому, что хотела помочь ее брату.

ГЛАВА ПЯТАЯ

— Так это вы та самая девушка, которой мой сын буквально бредит уже около года?

Лусинда Шеридан глубоко вздохнула.

Шалис всегда легко сходилась с людьми, но все равно чуть волновалась перед встречей с Лусиндой, ожидая, что та примет ее в штыки. Но Лусинда Шеридан оказалась более приветливой, чем ее брат. Ей было около сорока. Имей она более счастливую жизнь, вероятно, и в своем возрасте выглядела бы просто красавицей, но нервная бледность кожи, темные круги под глазами, печальные глаза — все это прибавляло ей годков и сводило на нет природную привлекательность. Ее лицо было отмечено какой-то общей усталостью, хотя время от времени глаза и загорались живым интересом к жизни, который в былые годы, вероятно, не угасал ни на минуту.

Представив Шалис матери, Кел вернулся к гостям, а Лусинда медлительным жестом пригласила гостью садиться. Они расположились в уютной гостиной, обстановка которой свидетельствовала об изысканном вкусе хозяйки. Обилие маленьких безделушек из тех, что дарят или покупают на память, напомнило Шалис ее мать. Повсюду расставлены фотографии: множество детских снимков Кела, Ричарда и еще какие-то, видимо, близкие люди. Лусинда, судя по всему, очень гордилась и дорожила своей семьей, ощущая живую потребность в их явном или неявном присутствии.

— Мы известная и солидная радиостанция, — осторожно начала Шалис, стараясь не сказать что-нибудь, способное расстроить Лусинду и еще больше усилить ее антипатию. — У нас хорошая репутация. Мы выступаем против наркотиков и проводим много благотворительных акций… И вообще у нас много хороших дел за плечами, — добавила Шалис, от волнения не зная, как выразиться.

При этих словах Лусинда улыбнулась, но ее руки начали нервно перебирать бахрому подушки.

— О, я знаю! — горько воскликнула она. — Я знаю, что должна уважать выбор моего сына. И я его уважаю. Но никак не могу побороть в себе эти глупые страхи. Мое личное пристрастие к размеренной традиционной жизни вовсе не означает, что я должна навязывать ее людям, которых люблю. Нужно признать, что Кел в этом смысле пошел в отца. Другие интересы, другие стремления. Я поняла, что не имею права требовать от сына, чтобы он пожертвовал ради меня своей карьерой, своей жизнью, своим талантом. Я бы никогда потом себе этого не простила. И мне кажется, осознав это. я сделала большой шаг вперед.

Лусинда вопросительно посмотрела на собеседницу, словно ища одобрения.

— Безусловно, — горячо согласилась Шалис, начиная восхищаться этой женщиной. — Вам только надо сообщить об этом вашему брату. Мы разговаривали с ним несколько раз, и, как я поняла из разговора, он очень беспокоится за вас. Он просил меня… всех нас повлиять на Кела и заставить его отказаться от своих планов.

Лусинда перевела взгляд на фотографию брата, стоявшую на комоде. Шалис взглядом последовала за ней. Ричард улыбался со снимка и казался беззаботным и счастливым. Внезапно Шалис почувствовала сожаление, что во время их встреч она почти всегда видела его удрученным семейными бедами, и ей вдруг захотелось, чтобы он стал таким, как на этом фото.