Голос моего сердца

Мои глаза наполнились слезами. Они ручьем потекли по круглым щекам и заливались в рот. Я почувствовала привкус соли на языке. И огромную боль в сердце.

Опомнившись, заткнула рот руками, чтобы предательски не всхлипнуть. И все же…

Пирог…

«Как она могла… Как она могла сказать такое?» – только и мог спрашивать ребенок, невольно ставший свидетелем разоблачения истинной сущности людей.

В это же время на кухне разразился скандал. Обстановка не сулила ничего хорошего.

По большей части кричали мужчины и тетушка. Я не слышала голос мамы, но представляла, что и по ее нежной щеке сейчас бежит одинокий ручеек разочарования.

«Она тоже расстроилась из-за слов о пироге? Или из-за чего-то другого?» – гадала малышка.

В общих криках можно было услышать ярый бас рассвирепевшего отца: «Я всегда знал, какие вы на самом деле»; срывающийся визг тетушки: «Жадные бараны, вы все это время уплетали за наш счет, а на сэкономленные деньги купили дом! Это наш дом!» и одобрительные возгласы кого-то из семьи Робинсонов.

Я будто застыла на месте. Услышав ссору взрослых впервые, меня окутало полное оцепенение и безысходность.

Более того, я не могла поверить, что то была семья Робинсонов, где каждый член неустанно заботился о другом, где каждый был настоящим лучом солнца.

«Так вот какой он, мир больших?» – бессильно рассуждала девочка из прошлого.

Тем временем тетушка набросилась на маму.

– Кая! – ее голос оглушал меня. – Ты-то как могла так поступить с нами! Вы не можете просто так уехать!

– Отпусти ее!

Дальше все происходило как в тумане.

Я вновь ушла в себя и думала только о Зофии. О ее светлых блестящих волосах, заплетенных в две тугие косички; о ее розовом платье, которое она просто ненавидела, но все равно носила; о ее загорелом личике с веснушками, что было похоже на солнце, особенно когда она угощала меня своей выпечкой.

И какой же невероятной подружка была, когда смущалась.

Мимо меня пролетела тучная фигура тетушки. Она схватила свою красную сумочку и, что-то крикнув маме, поспешно вышла из дома. За ней семенили ноги остальных Робинсонов, и мне невольно представилась картина, как гусыня ведет за собой своих ребятишек. Было в этом что-то милое.

Последним вышел мистер Робинсон. Я ожидала хлопка двери, но он не раздался.

Заметив меня, мужчина лишь бросил многозначительный, как бы сочувствующий взгляд, а после этого бесшумно ушел.

Отец подошел к порогу, чтобы поднять зонтик и рюкзак, которые тетушка скинула, пока пролетала к выходу.

Его взгляд упал на меня.